ГЛАВА ВТОРАЯ
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР
(1899—1904)
Я хотел бы объять своей любовью все человечество, согреть его и очистить от грязи...
Ф. Э. Дзержинский
Итак, Феликс Эдмундович на свободе. За то время, что он пробыл в тюрьме и ссылке, произошло очень важное событие в социал-демократическом движении России.
В марте 1898 года в Минске состоялся I съезд социал-демократических организаций. Съезд принял решение об образовании 'Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), издал манифест — открытое заявление партии о своих целях.
Названием «Российская» партия с самого начала подчеркивала, что она объединяет передовых рабочих всех народов России.
В. И. Ленин особо отмечал эту историческую заслугу съезда. Провозглашение «партии пролетариата всех национальностей России»(1) было с радостью воспринято революционными социал-демократами.
Теперь местные социал-демократические организации стали называться комитетами РСДРП.
Однако фактически партия как единая централизованная организация не была создана.
Не было программы, устава и тактики, руководства из одного центра. Вскоре после съезда были арестованы Два из трех избранных на съезде членов ЦК и многие видные социал-демократы. В рядах российской социал-демократии усилились идейные шатания, разброд, увеличилось влияние оппортунистических элементов — «экономистов», отрицавших самостоятельную политическую роль пролетариата, необходимость самостоятельной политической партии рабочего класса.
Сказывалось отсутствие крепкого ядра революционных марксистов, В. И. Ленина. Все они были в далекой сибирской ссылке. А необходимость рабочей марксистской партии ощущалась все острее.
В. И. Ленин в ссылке, неустанно обдумывая пути и средства к созданию партии, отводил решающую роль в этом общерусской политической газете. Такой именно газетой революционных марксистов и стала через два года ленинская «Искра».
Состояние разброда переживала и литовская социал-демократия. После побега из Кая Дзержинский не застал в Вильно никого из старых товарищей: одни были арестованы, другие уехали. Литовская социал-демократия вела переговоры об объединении с ППС.
Она не приняла участия в I съезде РСДРП. Находившийся в период подготовки съезда и его работы в тюрьме, Феликс Эдмундович, будучи, по его же собственным словам, «самым резким врагом национализма», считал это проявление сепаратизма литовской социал-демократии «величайшим грехом» (2).
Из тюрьмы Дзержинский послал одному из руководителей партии, Домашевичу, откровенное и резкое письмо в связи с нежеланием руководства послать делегацию на I съезд Российской социал-демократической рабочей ' партии.
Вожаки литовской социал-демократии, скатившиеся к национализму, побоялись связать Феликса Дзержинского с членами партии и пытались «сплавить» его, как он пишет в автобиографии, за границу.
Первый варшавский период
Раздобыв нелегальным путем паспорт, Феликс Эдмундович в сентябре 1899 го
да уехал в Варшаву.
К моменту приезда Дзержинского в Варшаве не было социал-демократической организации,
ее разгромила царская полиция в 1895—1896 годах. Связь с основателями и руководящими деятелями социал-демократии Польши (Розой Люксембург, Юлианом Мархлевским, Адольфом Барским (Варшавским), Лео Иогихесом (Яном Тышкой), находившимися за границей, отсутствовала. О положении дел в Варшаве рассказывал Феликс Эдмундович в своих «Заметках о партийной работе в Варшаве в 1899 году» (3).
В них отразилось созвучное Ленину понимание Дзержинским сущности марксистской партии и ее тактики.
Среди пролетариата в Варшаве в этот период работали только две организации — ППС и Бунд, пишет Феликс Эдмундович и с горечью добавляет, что, кроме них, единичные личности, причислявшие себя к социал-демократии, были полностью деморализованы, ничего не делали и занимались только тем, что критиковали отдельных пепеэсовцев, причем критика эта не была принципиальной, а «чрезвычайно неприятной: ППС — это прихвостни капиталистов, буржуа, обманщики и далее в таком же духе».
Феликс Эдмундович понимал жизненную необходимость работы внутри ППС, среди рабочих, оппозиционно настроенных, мыслящих по-пролетарски, но принадлежавших к ППС потому, что не было социал-демократической партии.
Все силы, всю энергию Феликс Эдмундович и его два друга и помощника — Ян и Антон Росолы (4) и направили на то, чтобы воскресла марксистская, интернационалистическая социал-демократическая организация.
Он со своими товарищами посещает собрания рабочих, выпускает прокламации, готовит агитаторов, организует стачки, разоблачает пепеэсовцев.
Необходимо было развернуть прямо-таки неистовую агитацию в пользу социал-демократии: с этой целью он написал работу с популярной критикой ППС и сформулировал задачи социал-демократии. Рукопись агитаторы переписывали, и она распространялась по всему городу.
В связи с происходившими забастовками сапожников Феликс Эдмундович издал гектографированную прокламацию и проводил собрания. «Я должен был сам,— вспоминал он впоследствии,— и писать, и агитировать, и завязывать сношения с интеллигенцией, и гектографировать...
У нас была лишь брошюра «Розги» (5) в одном экземпляре и два комплекта газеты «Справа Роботнича», мы все это ценили на вес золота. Не имея литературы, мы должны были развернуть очень широкую устную агитацию, и это отчасти нас и погубило» (6).
Феликс Эдмундович сам непосредственно вел десять рабочих кружков — среди сапожников, пекарей, столяров, металлистов, а также кружок агитаторов, где обсуждались программа и вопросы тактики партии. Прозвали рабочие меня тогда «Астрономом» и «Франком» (7),— рассказывал он.
«В эту-то зиму (1899 года.— Н. 3.) к нам и приехал Феликс Дзержинский,— вспоминал в год смерти Феликса Эдмундовича бывший бундовец А. Вайнштейн.— Не помню кто, кажется, мы все дали ему имя «Франек». Его фигура того времени еще теперь стоит перед моими глазами: высокий, тонкий, светлый, с горящими глазами, в каком-то несколько облезлом пальто и чуть ли не смазных сапогах. Удивительное у него было лицо: строгое... обличавшее громадную волю, иногда озаряемое улыбкой, которая сразу делала его родным и близким. В эту зиму мы с ним часто встречались, он иногда бывал на наших собраниях... В Франеке чувствовался настоящий кровный революционер, всеми фибрами своей души живущий интересами революции, не знающий никаких других дел и интересов» (8).
Вместе со старым и молодым (Яном и Антоном) Росолами Ф. Э. Дзержинский в конце 1899 года создал в Варшаве «Рабочий союз социал-демократии».
Шаг за шагом из-под влияния ППС выходили рабочие — сапожники, металлисты, кожевники, столяры, бу-лочники. Отходили целые группы, объединявшие рабочих разных профессий, многие пепеэсовские агитаторы. Воссоздавалась социал-демократическая организация. Победа была полная, и немалую роль в этом сыграла пылкость двадцатидвухлетнего революционера, его убежденность, непосредственность, всегда пленявшая честных и сознательных рабочих.
В декабре 1899 года Феликс Эдмундович выехал из Варшавы в Вильно для переговоров с местной организацией об объединении социал-демократии Польши с интернационалистскими элементами литовской социал-демократии и отколовшимся от нее в 1896 году «Рабочим союзом Литвы».
На конференции в Вильно были одобрены и признаны решения I съезда СДКП, избран Совет (Центральный Комитет) партии, которому поручили разработать устав. В состав Совета вошли Ф. Дзержинский, Я. Росол, Э. Соколовский, С. Трусевич (К. Залевский) и М. Козловский (9).
«Мы там постановили,— писал Ф. Э. Дзержинский,— что «Союз» в Варшаве издаст проект программы, а в феврале мы устроим съезд и сорганизуемся в СДКПиЛ (Социал-демократия Царства Польского и Литвы.— Н. 3).
После моего возвращения в Варшаву мы издали эту «Программу» — и вскоре же после этого меня и Аптека арестовали. Наши агитаторы остались» (10).
В начале января 1900 года Феликс Эдмундович участвовал в работе съезда социал-демократического «Рабочего союза Литвы» в Минске. Были подтверждены декабрьские решения и избран Центральный Комитет объединенной партии. В состав ЦК СДКПиЛ вошел и Ф. Э. Дзержинский. Вскоре после Минского съезда к объединенной партии присоединились литовские социал-демократы интернационалисты.
В Варшаве Феликсу Эдмундовичу удалось еще некоторое время продолжать нелегальную революционную работу, в которую он со всей страстью окунулся. Он готовит агитаторов, пытается организовать нелегальную типографию (для начала были припасены и деньги — 85 рублей).
Ежедневно Феликс выступает на нелегальных собраниях. «По праздникам,— пишет он в своих «Заметках»,— бывало до пяти таких собраний». Естественно, что трудно было избежать провала.
Второй арест
Полицейские ищейки усердно охотились за Феликсом Дзержинским, и 23 января (4 февраля) 1900 года на квартире сапожника Грациана Малясевича, на улице Каликста (ныне ул. Снядецких), в доме № 7, во время сходки рабочих, где он готовился выступить с рефератом, Феликс Эдмундович был снова арестован.
«Я жил недолго, но жил...» (11) — писал он 8(21) марта 1900 года о своей партийной работе в Варшаве, прерванной арестом.
Вместе с ним были арестованы и все участники собрания. Столяр Сенкевич заявил на допросе, что они собрались для слушания «науки, преподаваемой Ф. Э. Дзержинским». Обвинительное заключение по этому делу проливает свет на содержание этой «науки».
В нем говорилось, что руководителем сходки был дворянин Феликс Дзержинский, известный под кличкою Переплетчик, который произнес речь о необходимости слияния польской партии с русскими социал-демократами для «низвержения царизма», обещал снабжать присутствующих нелегальной литературой петербургского издания.
Против него, как видно из 'обвинительного заключения, выступали пепеэсовцы. Феликсу Эдмундовичу вменялось в вину и то, что он принимал участие в сходке в другом месте — в квартире № 46 дома № 10 по Промысловой улице, где произносил такие же «крамольные» речи.
При обыске изъяты книги: «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельса (на русском языке), «Очерк программы Социал-демократии' Царства Польского», рукописная тетрадь «Наше отношение к борьбе за независимость Польши», много вырезок из газет, гектографированные воззвания к рабочим варшавских предприятий.
Как и при первом аресте, Феликс Эдмундович назвал себя вымышленным именем, но полиция установила его настоящую фамилию; впрочем, он и сам не мог бы долго ее скрывать. На допросе он заявил, что является врагом царского правительства, убежденным социал-демократом, что взгляды его на социальные вопросы изложены в отобранных у него материалах.
Варшавское губернское жандармское управление в обвинительном заключении отмечало, что Дзержинский отбросил в сторону программу ППС и составил свою собственную программу, задавшись целью организовать среди рабочих новую партию, соединить «рабочих в один общий союз и при ПОАГОЩИ революции» ниспровергнуть верховную власть, добиться переустройства всей страны «в духе социалистического строя» (12).
Среди «улик» упоминался и реферат, в котором Феликс Эдмундович доказывал, что польским рабочим необходимо соединиться с русскими рабочими и стремиться к одной общей цели.
Сообщение департамента полиции об аресте Ф. Э. Дзержинского в Варшаве доходит до далекого Кайгородского,где царские опричники уже готовятся к «приему» так ловко ускользнувшего от них ссыльного. Слободской исправник спешит напомнить вятскому губернатору, что речь идет о том, кто трижды жаловался на «трахому глаз».
Десятый бастион и седлецкая тюрьма
Как «опасного политического преступника», Ф. Э. Дзержинского заключают в Десятый бастион Варшавской цитадели — один из самых мрачных застенков царского самодержавия.
В десятом бастионе сидели многие участники рабочего движения в Польше. Полная изоляция заключенных в этом каменном мешке не только от внешнего мира, но и друг от друга, зверский режим преследовали цель подточить физические силы узников, сломить их волю, растоптать их веру в революцию.
Десятый бастион и седлецкая тюрьма, куда вскоре перевели Феликса Эдмундовича, сильно подорвали его здоровье. «Кормят так, чтобы не умереть с голоду, на 7'/г копеек в день,— писал он в одном из писем,— зато воды сколько угодно и даром — в деревянных бочонках» (13).
В седлецкой тюрьме, где Ф. Э. Дзержинский пробыл около двух лет, у него начался туберкулез легких. В письме из тюрьмы к родным, продолжавшим попытки склонить его к отходу от революционной деятельности, Феликс Эдмундович отвечает терпеливо, но со всей твердостью: путь его остался все тот же; он всей душой стре мится к тому, чтобы не было на свете несправедливости, преступлений, излишеств, угнетения, братоубийственных войн, национальной вражды... «Зачем же вы говорите мне об изменении пути? Не пишите мне об этом никогда!» (14)
Имея в виду революционеров, посвятивших свою жизнь борьбе за коммунизм, Феликс Эдмундович пишет, что «в душе таких людей... есть святая искра... которая дает счастье даже на костре». У него, уверяет он, силы духа «хватит еще на тысячу лет, а то и больше» (15).
Каждая строка писем дышит добротой, сердечностью, и в то же время чувствуется непреклонность во всем, что касается главного в жизни. Поразительная цельность натуры Феликса Эдмундовича проявляется во всех его отношениях с людьми — родными, друзьями по общему делу, идейными противниками.
В седлецкой тюрьме в одной камере с Феликсом Эдмун-довичем находился его друг и ближайший помощник по работе в Варшаве в 1899 году двадцатилетний Антон
Росол.
В тот период их жизнь и работа были тесно сплетены.
В статье, посвященной памяти Антона Росола (16), Феликс Эдмундович говорит о нем как о на редкость одаренном сознательном рабочем, целиком отдавшемся делу, не щадившем себя. Революционной была вся семья Росолов. В то время, когда арест уже висел над головой Антона, старший его брат находился в тюрьме, мать ожидала приговора по старому делу, отец всего лишь год как вернулся
из ссылки.
В седлецкую тюрьму Антон попал уже тяжело и безнадежно больным. Феликс Эдмундович много сил отдавал уходу за другом. Умиравшего на глазах от чахотки Аптека он, сам больной, выносит на своих руках во время тюремных прогулок.
Если бы этот человек, говорили о Феликсе Эдмундовиче, за всю свою жизнь не совершил ничего другого, кроме этих тюремных прогулок с Антеком на руках, то •и тогда люди должны были бы поставить ему памятник.
Сохранилась фотография Ф. Э. Дзержинского времен пребывания в седлецкой тюрьме.
В письме за подписью «Ваш Неисправимый» Ф. Э. Дзержинский в ответ на просьбу сестры рассказать о себе пишет, что возмужал и многие дают ему 26 лет, хотя нет ни усов, ни бороды. Выражение своего лица он характеризует как обычно довольно угрюмое, проясняющееся лишь во время разговора, когда, увлекаясь, начинает слишком горячо отстаивать свои взгляды. Черты лица огрубели, не похож больше на недавнего гимназиста.
То был период, когда разразившийся в Европе экономический кризис захватил и Россию. Повсеместно закрывались мелкие и средние предприятия. Фабриканты выбрасывали рабочих на улицу. Все чаще, организованнее и активнее выступали рабочие.
С декабря 1900 года за границей стала выходить созданная В. И. Лениным «Искра», выполнявшая огромной важности дело идейного разгрома «экономизма», объединения разрозненных социал-демократических организаций, создания революционной марксистской партии. «Искра» тайно пересылалась в Россию.
Ссылка в Восточную Сибирь
Ф. Э. Дзержинский рвался к революционной борьбе, но в январе 1902 года новая ссылка — в Вилюйск (Якутская губерния), где в свое время томился Николай Гаврилович Чернышевский. Феликс Эдмундович
писал: «Тюремщики знают, что делают, высылая меня на 5 лет в Восточную Сибирь»(17).
Об аресте и ссылке Ф. Э. Дзержинского появилось сообщение в ленинской «Искре» (18).
Второй этап в далекую сибирскую ссылку был более трудным, чем первый. В Москве его заключили в Часо
вую башню пересыльной Бутырской тюрьмы. По рассказам товарищей, видевших Феликса Эдмундовича, он, несмотря на нездоровье, был бодр, живо интересовался вестями с воли, нехотя рассказывал о себе, о тюремных мытарствах.
В Бутырку попадали революционеры со всех концов России. Отсюда направлялись этапы в ссылку и на каторгу в Сибирь по Владимирскому тракту — печальной памяти Владимирке, о которой пелось в старой революционной песне:
По дорожке большой, что на север идет,
Что Владимиркой сдревле зовется,
Цвет России идет, кандалами звенит,
И «Дубинушка» хором поется...
Декабристы, петрашевцы, шестидесятники, польские повстанцы 1863—1864 годов, народовольцы прошли по этой дороге; по ней довелось идти многим революционным социал-демократам; не миновал ее и Ф. Э. Дзержинский.
Фелш;с Эдмундович был отправлен с этапом ссыльных в середине февраля 1902 года. Из Самары шли десять суток без остановки. В ожидании открытия навигации ссыльных разместили в зловещем Александровском централе, в 76 верстах от Иркутска. Здесь 6—8 (19—21) мая разыгралось событие, о котором в делах департамента полиции сохранилась лишь лаконичная справка: «Дзержинский Феликс принимал участие в демонстрации в александровской пересыльной тюрьме в мае 1902 года».
В действительности же это было своеобразное восстание политических заключенных, лишенных элементарных прав, оговоренных в тюремных правилах: они были приравнены к уголовным преступникам.
Об этом эпизоде сохранилось свидетельство очевидца — участника восстания в тюрьме И. С. Урысона(19). На собрании ссыльных под председательством Ф. Э. Дзержинского было решено предъявить в ультимативной форме требование к тюремной администрации о сохранении хотя бы тех «порядков», которые были установлены царской властью.
Администрация отказала.
На новом собрании приняли наиболее революционное и решительное предложение Феликса Эдмундовича — выкинуть из пересыльного корпуса тюрьмы всю стражу (в состав ее входило не более десяти человек), запереть ворота и не пускать администрацию до полного удовлетворения всех предъявленных требований. Стражники и надзиратели были выброшены за ворота, ворота забаррикадированы, над ними водружен большой красный флаг с надписью: «Свобода». Вдоль тюремной ограды расставлена своя стража, и пересыльный корпус тюрьмы, огороженный деревянным частоколом, объявлен самостоятельной республикой.
Губернские власти, боясь огласки и плохих для себя последствий, предложили начальнику тюрьмы Лятоске-вичу по возможности мирно уладить конфликт. Между тем для устрашения заключенных прибыли войска. (Ссыльным не было известно, что войскам был дан приказ оружия не применять.)
Переговоры велись через отверстие забора перед лицом выстроенных в боевые колонны вооруженных солдат.
Лятоскевич шел на уступки, но недостаточные. Тюрьма не сдавалась.
Ночью за ограду пересыльного корпуса тюрьмы каким-то путем попала иркутская газета «Восточное обозрение», в которой была помещена заметка об убийстве министра внутренних дел Сипягина. Это сообщение придало участникам восстания в тюрьме новые силы.
Наутро у ворот тюрьмы появился прибывший из Иркутска вице-губернатор, пригрозивший, что по «бунтовщикам» будет открыт огонь. Солдаты за тюремной оградой взяли ружья наперевес.
Участники «бунта» и не думали сдаваться. Три дня держались политзаключенные, и лишь после удовлетворения большинства их требований (20) баррикады были убраны, жизнь в пересыльной тюрьме вошла в свою колею.
С началом навигации Ф. Э. Дзержинского отправляют по этапу дальше, сперва пешком, а потом вниз по Лене на паузке(21) по направлению к Вилюйску. Путь предстоял еще не малый, больше двух тысяч верст.
С дороги Феликс Эдмундович спешит успокоить родных, пишет, что его здоровье в условиях сибирского
климата значительно улучшится: Сибирь действует на легкие положительно. В действительности в Верхоленске фельдшер признал, что следующий в Якутскую область политический ссыльный Феликс Эдмундович Дзержинский, страдающий туберкулезом легких, ввиду упадка сил и плохого общего состояния здоровья в холодную и сырую погоду не может следовать дальше.
Больного, ослабевшего Феликса Эдмундовича временно оставляют в заключении в Верхоленске.
Побег и первая эмиграция
Отсюда июньской ночью 1902 года Феликс Эдмундович вместе с ссыльным эсером Сладкопевцевым бежит. Дзержинский «12 июня 1902 года из гор. Верхоленска скрылся»,— сообщало полицейское управление. Обстоятельства, сопровождавшие побег, поэтично описаны самим Дзержинским в подпольной газете «Червоны штандар» («Красное знамя») № 1 за 1902 год (22).
Бежали на лодке по быстрой Лене. Предстояло проплыть большое расстояние. Впереди было много преград: плотина, острова с крутыми берегами, скалы. Несколько раз возвращались, плыли против течения, искали прохода между скалами.
Наступал уже рассвет, а лодка все неслась по течению в сплошном тумане. Ни берегов, ни неба, ни реки — ничего не было видно. Неожиданно, словно феникс из пепла, пишет Феликс Эдмундович, возникло дерево. Это снова на пути оказался остров. Раскинув низко над водой ветви, дерево преградило дорогу беглецам. Их лодка со всего разбега наскочила на сук.
Сидевший на веслах Дзержинский мгновенно погрузился в воду. Ватное пальто тянуло вниз всей своей тяжестью. Прыгнувший с лодки на пень товарищ помог выбраться из воды. Очутившись на пустынном острове, беглецы не впали в уныние, развели костер, сушили мокрую одежду.
К островку плыла лодка. На ней оказались крестьяне из ближайшей деревни. Они и перевезли беглецов, которые представились купцами, потерпевшими аварию по пути в Якутск «за мамонтовой костью», помогли добраться до соседнего села.
Были еще разные другие приключения в этом романтичном путешествии через темную, вечно шумящую тайгу.
Благополучно миновав исправника и волостного старшину, «купцы» едва не были задержаны группой подвыпивших крестьян вместе со старостой.
Пропив «мирские» деньги, они, приняв вначале беглецов за «начальство», приготовились «каяться».
Обнаружив ошибку, учинили допрос.
— Кто вы, откуда, куда и зачем? — домогался пьяным староста.
У беглецов на двоих был один паспорт, и тот на чужое имя. Они предъявили его старосте и одновременно стали составлять «жалобу» генерал-губернатору на то, что их-де, хорошо известных ему почтенных людей, посмели задержать в дороге, как каких-то преступников. Роль разгневанных господ им явно удалась. В конечном счете они благополучно выбрались из этой деревни. А после искренне смеялись, вспоминая, как раз в жизни все-таки были господами. Ведь народ им это, несомненно, простит и барского высокомерия но зачтет в грехи.
Царским ищейкам, устремившимся на поимку Ф. Э. Дзержинского, знавшим его приметы («лицо круглое, чистое, на левой щеке две родинки, зубы все целы, голос — баритон»), и на этот раз не удалось задержать его. Через несколько дней он был уже в поезде и благополучно переправился через русско-прусскую границу. Весь этот путь продолжался 17 дней, «а туда, в ссылку,— отметил Феликс Эдмундович,— царские сатрапы везли.., четыре месяца» (23).
О втором побеге Ф. Э. Дзержинского но замедлила из-Цвестить своих читателей ленинская «Искра»(24). Г В августе 1902 года он прибыл в Берлин. Здесь находилось руководящее ядро социал-демократии Польши и [Литвы, ее Главное правление. Он впервые встречается с Роэой Люксембург и другими создателями польской социал-демократии. Сколько нового и важного узнает Феникс Эдмундович на «воле»! Он с жадностью набрасывается на партийную литературу, читает ленинскую Шскру» и изданную в марте 1902 года книгу В. И. Ленина |«Что делать?».
«Искра» произвела глубокое впечатление на Феликса Эдмундовича — спустя многие годы он ссылался на нее как на образец последовательно революционной пролетарской газеты. Несколько раз перечитывал он ленинскую книгу «Что делать?».
Шла деятельная подготовка к созыву II съезда РСДРП. В начале августа 1902 года В. И. Ленин проводил в Лондоне совещание представителей искровских комитетов. Было создано ядро организационного комитета по созыву съезда партии.
В августе того же года в Берлине происходила конференция СДКПиЛ, на которой участвовали Тышка, Мархлевский, Барский, Ганецкий, представитель краевой организации СДКПиЛ М. Уншлихт (25) и полный энтузиазма беглец из Сибири. «Все мы впервые встретились тогда с Дзержинским,— вспоминал потом Ганецкий.— Он пленил нас своей преданностью, кипучей энергией, революционным пламенем. После заседания мы беседовали до глубокой ночи. Он обнаружил прекрасное знание психологии рабочих масс, интеллигенции. Последней мало доверял» (26).
«Я ополчился против бездействия партии в Польше» (27),— рассказывал об этой встрече с руководителями партии Феликс Эдмундович.
Он призывал приблизить руководство к массам, идти в ногу с общероссийским революционным движением.
На конференции был образован Заграничный комитет СДКПиЛ. Дзержинский вошел в его состав в качестве секретаря. Было принято его предложение об издании нелегального печатного органа, который обобщал бы опыт работы в массах и направлял деятельность местных партийных организаций. Этому органу дали боевое название «Червоны штандар» («Красное знамя»), также предложенное Дзержинским. Конференция поручила ему организацию издательства в Кракове, транспорт партийной литературы через границу, связь с организациями в Королевстве Польском и руководство ими.
Начиная с Берлинской конференции, он работал под именем Юзеф.
Условия конспирации заставляли Феликса Эдмундовича изменять свои партийные клички. Каждая из них — целый этап в его революционной деятельности. Яцек, Переплетчик, Астроном, Франек были в прошлом. Юзефом называл его В.И.Ленин, так же как десятки и сотни членов партии, близких к ней людей. Многие из них не знали имени и фамилии Феликса Эдмундовича. Сам он как-то признался, что, если бы кто-нибудь в тот период на улице назвал его Феликсом, он бы не обернулся: стал забывать свое имя.
По настоянию врачей и товарищей Юзеф некоторое время лечится и отдыхает в Швейцарии, а затем в курортном городке Галиции Закопане. Но он полон нетерпения, думает о предстоящей работе, созревают замыслы, планы. На вынужденном отдыхе собирает материалы для сборника революционных песен, по поручению партии связывается с группами польских социал-демократов в Европе, а затем поселяется в Кракове, вне границ царской России.
В Кракове
Непосредственная близость Кракова к Польскому Королевству и к России, благоприятные условия в Галиции, находившейся тогда под властью Австро-Венгрии, где можно было жить, не подвергаясь столь жестоким преследованиям, создавали лучшие возможности для партийной работы.
В древнем Кракове Юзеф, как один из руководителей СДКПиЛ, готовит издание журнала «Пшеглёнд социал-демократичны» («Социал-демократическое обозрение»), газеты «Червоны штандар» (28), воззваний и т. д. Он успешно организует отправку в Королевство Польское нелегальной революционной литературы. Рискуя провалиться, он сам то и дело нелегально переходит границу, перенося на себе или в чемодане с двойным дном «нелегальщину».
В Кракове Юзеф выступает с докладами на теоретические темы в студенческом обществе «Рух» («Движение»). «Мы за работой учимся и помогаем друг другу стать сознательными социал-демократами»,— писал он в то время, последовательно выступая за единство рабочего класса, против раздробленНОСТИ социал-демократии, против организации масс по национальному признаку.
В письме к члену партии Ц. Войнаровской (февраль 1903 года) он подчеркивает глубокую ошибочность политики Бунда, который свою деятельность ограничивал узкими национальными рамками, перестав быть революционной социал-демократической организацией. Феликс Эдмундович возмущен тем, что Бунд, отстаивая сепаратизм, льет воду на мельницу антисемитов и всяких врагов революции.
«Сочувствующей революционному движению в Польше» (июнь 1903 года) он пишет об огромности задач партии в связи с приближением русской революции, доказывает необходимость единой социал-демократической партии в России, работающей среди пролетариата
всех национальностей.
Юзеф за объединение с РСДРП
Настойчиво, последовательно добивается Дзержинский объединения социал-демократии Польши и Литвы с Российской социал-демократической рабочей партией. IV съезд СДКПиЛ (июль 1903 года) высказался за объединение, выработал его условия и выделил делегацию на II съезд РСДРП, в которую включен был и Феликс Эдмундович. «Дзержинский волновался при обсуждении этого вопроса,— вспоминал Я. Ганецкий,— и очень обрадовался, когда единогласно было принято решение
послать делегацию на начавшийся II съезд социал-демократии» (29). Дзержинского выбрали членом Главного правления СДКПиЛ. Он стал секретарем руководящего органа партии.
Вся его деятельность в этот период подчинена объединению с РСДРП, организационному и идейному укреплению партии.
Юзеф принимал участие в письменных переговорах с искровским организационным комитетом по созыву II съезда РСДРП, но заболел и присутствовать на съезде не смог.
На II съезде РСДРП один из руководителей СДКПиЛ, Адольф Барский (Варшавский), напомнил, что уже I съезд партии отстаивал совместную классовую борьбу польского и русского пролетариата (30).
«До сих пор над Польшей,— говорил он—веяло только трехцветное знамя русского абсолютизма, как символ порабощения. С момента нашего объединения над Польшей будет веять Красное знамя общероссийской социал-демократии, как залог грядущего освобождения» (31).
Однако представлявшие на съезде социал-демократию Польши и Литвы А. Барский и Я. Ганецкий разделяли некоторые ошибочные взгляды СДКПиЛ по национальному вопросу. Считая, что требование права наций на самоопределение будет играть на руку польским националистам, они отвергали его. Из-за разногласий с русскими социал-демократами, прежде всего по национальному вопросу, польские социал-демократы не вошли в РСДРП на ее II съезде.
В. И. Ленин страстно проводил идею пролетарского интернационализма, воспитывал в партии нетерпимость к любым проявлениям шовинизма, национальной исключительности. Вместе с тем, считая важнейшим условием объединения угнетенных наций их право на самоопределение, Ленин видел и другую тенденцию: выделение пролетариата в самостоятельную партию в угнетенных нациях, сопровождавшееся ожесточенной борьбой с национализмом, порой приводило к извращению перспективы, забывался национализм угнетающей нации.
В пылу борьбы с ППС, требовавшей отделения Польши от России при любых условиях, польские социал-демократы, не поняв всей сущности ленинской национальной программы, ошибочно считали, что лозунг о праве наций на самоопределение льет воду на мельницу польского шовинизма, националистической ППС. Феликс Эдмундович разделял эту ошибочную позицию. Впоследствии он осудил ее и неоднократно подчеркивал, что и в национальном вопросе необходимо было идти единственно правильным, ленинским путем.
В борьбе за строительство и укрепление революционной марксистской партии, против оппортунизма меньшевиков Ф, Э. Дзержинский разделяет позицию В. И. Ленина, большевиков. Узнав в Кракове о выходе ленинского труда «Шаг вперед, два шага назад», Феликс Эдмундович с большим удовлетворением сообщает об этом в Берлин.
Неутомимого, не щадящего себя Юзефа видят в Варшаве, в Лодзи, в Ченстохове, в Домбровском бассейне и в других промышленных центрах Польши. Он направляет подпольные партийные организации, выступает перед рабочими.
В 1904 году сильно волновалась рабочая Польша: предстояла расправа над героем польского рабочего класса Марщшом Каспшаком, оказавшим вооруженное сопротивление при защите от набега жандармов нелегальной социал-демократической типографии. В схватке им были убиты два офицера и два полицейских. В первых числах августа начался военно-полевой суд над Каспшаком(32).
«Выстрелы Каспшака, как электрическая искра, разбудили рабочие массы и призвали их под знамена активной борьбы» (33),— говорил Феликс Эдмундович на V съезде СДКПиЛ. В своем докладе Дзержинский с горечью говорил о массовых арестах, которые обрушились на партийную организацию после мая 1904 года. И все же «социал-демократические идеи,— подчеркивал он,— несмотря на это, находят все более благоприятную почву, при одновременном очевидном банкротстве социал-национализма» (34).
В ноябре 1904 года Ф. Э. Дзержинский выкраивает некоторое время для отдыха. Живет у лесничего в нескольких десятках километров к юго-востоку от Кракова: в предгорьях Карпат можно бродить по лесам и горам, любоваться горной цепью Татр, долинами, ручьями, живописно разбросанными здесь белыми домиками. Среди природы ему хорошо, но для отдыха жаль времени.
Примечания и сноски:
1) В. И. Ленин. Соч., т. 23, стр. 320.
2) Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 2.
3) См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 28—31.
4) Ян Росол — старый польский рабочий, социал-демократ. 18-летний Антон Росол — его сын.
5) Речь идет о брошюре Розы Люксембург «Независимость Польши и рабочее дело».
6) Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 30.
7) Там же, стр. 2.
8) В опубликованной автобиографии Ф. Э. Дзержинского в ряде случаев Франек ошибочно называется «Франк».
«Пролетарская революция», 1926, № 9 (56), стр. 74.
9) См. «Из истории польского рабочего движения». М., 1962, стр. 52-53.
10) Ф . Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 29.
11) Феликс Дзержинский. Дневник. Письма к родным, стр. 121.
12) «Красный архив», 1926, № 3(16), стр. VII.
13) Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 489.
14) Ф. В. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1, стр. 490.
15) Феликс Дзержинский. Дневник. Письма к родным, стр. 123—124.
16) См. Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т. 1,
стр. 32-37.
17) Феликс Дзержинский. Дневник. Письма к родным, стр. 136.
18) См. «Искра», 1902, № 15.
19) См. «Огонек», 15 августа 1926 г., № 33(177); «Пролетарская революция», 1926, № 9(5б), стр. 30—32.
20) Узникам было объявлено, куда их ссылают; приняты меры к немедленной отправке тех, кому местом ссылки были назначены Верхоленский или Балаганский уезды; сообщено, кто и по каким причинам задержан в тюрьме.
21) Паузок — большой пятиугольный ящик с нарами внутри, без окон, поставленный на громадную лодку. Последняя плыла по течению реки без весел, с длинным стволом на корме, служившим Рулем.
22) См. Феликс Дзержинский. Дневник. Письма к родным,
стр. 141—150.
23) См. Феликс Дзержинский. Дневник. Письма к родным,
стp. 150.
24) См. «Искра», 1902, № 24.
25) Максимилиан Уншлихт через несколько лет был сослан в Сибирь и во время побега утонул в Енисее.
26) См. Я. Ганецкий. Феликс Дзержинский. «Молодая гвардия». 1926, стр. 14-15.
27) «Пролетарская революция», 1926, № 9(56), стр. 33.
28) В газете публиковались сообщения о революционной борьбе из разных городов России. «Червоны штандар» велся великолейно. Он был нарасхват; разносчики газет ухитрялись продавать его из-под полы в кафе по рублю за номер, вспоминал И. Н. Мошинский-Конарскии. Газета во многом следовала ленинской «Искре».
29) Я.Ганецкий. Феликс Дзержинский, стр. 28.
30) См. «Второй съезд РСДРП». Протоколы. М., 1959, стр. 139.
31) «Второй съезд РСДРП». Протоколы. М., 1959, стр. 141.
32) 1 8 сентября 1905 г., на рассвете, Марцина Каспшака повесили. Он умер со словами: «Да здравствует революция!»
33) Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения, т 1 стр. 95—96.
34) Там же, стр. 96.