Уже с утра по городу распространился слух, что сегодня будут освобождать политических заключенных. К тюрьмам встретить политических спешили их родственники и знакомые, делегации московских предприятий и просто любопытные.

У Бутырок часам к трем скопилась порядочная толпа. Пришли рабочие авиационного завода "Дукс", табачной фабрики "Ява", кондитерской фабрики "Сиу", кинофабрики братьев Патэ, ближайшего трамвайного депо.

К воротам тюрьмы, непрерывно сигналя, медленно продвигался сквозь толпу грузовик с вооруженными солдатами и рабочими.

Командир в сопровождении нескольких бойцов, соскочивших с грузовика, прошел в тюрьму. Минут тридцать-сорок томительного ожидания, и из проходной показались первые заключенные. Толпа встретила их восторженными криками.

Последними покидали тюрьму каторжане. Какое-то время ушло на снятие кандалов.

В арестантской одежде, с полупустой котомкой за плечами, изможденный, но сияющий от счастья, шел Феликс Эдмундович Дзержинский. Рядом товарищ по заключению, коренастый латыш Ян Эрнестович Рудзутак.

Появление каторжан вызвало новый взрыв овации. Освобожденных несли на руках. Чьи-то руки подхватили и Дзержинского. В следующую минуту он оказался на грузовике. Рабочие, солдаты, студенты и освобожденные политзаключенные стояли в кузове, тесно прижавшись друг к другу. Хорошо, что он у борта. Все будет видеть, и не так душно.

- Куда мы едем? - спросил Феликс Эдмундович стоявшего рядом студента.

- На заседание Московского Совета рабочих депутатов!

Автомобиль медленно пробирался среди ликующей толпы. Проехали Малую Дмитровку, обогнули Страстной монастырь и выехали на Тверскую. Чем ближе к центру, тем гуще становилась толпа. На Скобелевской площади митинг. Дзержинского и его товарищей в тюремной одежде шумно приветствуют.

И Феликс Эдмундович произносит короткую, взволнованную речь. Первую речь на свободе после долгих лет тюрьмы. Как много хочется сказать, но машина трогается и медленно пробирается дальше.

И вот уже здание Городской думы, где идет заседание Московского Совета, и Дзержинский, все еще в арестантской одежде, выступает перед депутатами московских фабрик и заводов.

Окончилось заседание. На улице Феликс Эдмундович неожиданно встретил Новикова.

- Вы куда?

- Я с вами, Феликс Эдмундович!

- Ну, нам не по пути. Я иду в Московский комитет большевиков, а вы анархист.

- Да, но вы выиграли пари. Теперь я ваш "раб" и обязан следовать за своим "господином". А если серьезно, то я хочу стать большевиком и прошу вашей помощи.

- Тогда пошли, - весело сказал Дзержинский.

В Московском комитете Новиков заявил о своем разочаровании в анархизме и желании вступить в партию большевиков. И после поручительства Дзержинского был принят.

Поздним вечером, едва держась на ногах от усталости, Феликс Эдмундович остановился в Кривом переулке у дома № 8 и постучал в дверь.

- Войдите, - раздался женский голос.

- Принимаете? - спросил Феликс Эдмундович.

В следующий момент он уже обнимал бросившихся к нему сестру и племянницу.

На следующий день Ядвига Эдмундовна принесла брату из Польского комитета помощи беженцам костюм и пальто.

- Теперь я чувствую себя по-настоящему свободным человеком, - говорил Дзержинский, сбрасывая арестант-одежду.

В коридорах и аудиториях Петроградского женского медицинского института толпились совсем необычные для его стен люди. Преобладали мужчины - старые и молодые. Грубые рабочие куртки перемежались солдатскими шинелями и штатскими пальто.

В вестибюле перед лекционным залом девушни-медич-ки и курсантки-бестужевки регистрировали делегатов, прибывших на VII (Апрельскую) конференцию Российской социал-демократической рабочей партии большевиков.

- Вы, товарищ, от какой организации? - спросила девушка-регистратор.

- От Московской!

Не успел Дзержинский зарегистрироваться, как сразу оказался в объятиях старых товарищей. Тут были его однодельцы Иосиф Уншлихт и Софья Пшедецкая, успевшие вернуться из Сибири, соратник по подполью Эдвард Прухняк, Юлиан Лещинский - с ним вместе голодали в Орловской тюрьме - и многие другие.

- Ну, Юзеф, тебя не сразу узнаешь. Остригся наголо, без бороды, - говорил Прухняк.

- Должна сказать, что солдатская шинель, фуражка и сапоги тебе очень к лицу, - вмешалась Пшедбцкая, - но откуда они у тебя? Насколько мне известно, ты никогда в армии не служил.

- Дело в том, - отвечал Дзержинский, - что Московский комитет ввел меня в комиссию по восстановлению большевистских организаций в армии и созданию Красной гвардии. Мне приходится часто выступать перед солдатами; вот товарищи и одели мепя соответствую-щим образом.

Беседу прервал звонок, приглашающий делегатов в зал.

Феликс Эдмундович с напряженным вниманием вслушивался в доклад Ленина о текущем моменте. Владимир Ильич развивал идеи, заложенные в его Апрельских тезисах. Борьба за перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую, лозунг "Вся власть Советам!", прекращение империалистической войны... Все это подтверждает правильность его собственных мыслей и убеждений. Смущает только вопрос о "контроле" Советов за Временным правительством.

Владимир Ильич говорит, что позиция "контроля" вредна, она предполагает оставление власти в руках буржуазного Временного правительства и создает у масс ложное представление, будто Временное правительство, пусть под нажимом, но все же может действовать в интересах революции.

Все это так, но позиции "контроля" до приезда Лени-па придерживалось Русское бюро ЦК РСДРП (б), ее разделяли многие крупные партийные работники, да и областная конференция московских большевиков, делегатом которой он был, одобрив Апрельские тезисы, все-таки внесла пункт о желательности "контроля". И поскольку буржуазное правительство существует, почему бы Советам не держать под контролем его деятельность? И Дзержинский берет слово к "порядку дня".

- Вношу предложение: заслушать доклад, выражающий иную, чем у товарища Ленина, точку зрения па текущий момент.

- Как раз это мы и собираемся сейчас сделать, - ответил председательствующий и предоставил слово для содоклада Каменеву.

Каменев говорил о том, что страна еще не созрела для социалистической революции, следовательно, правильной тактикой будет не разрыв с Временным правительством, а контроль над ним. Его поддержал Рыков. Он тоже говорил об отсутствии в России "объективных условий" для социалистической революции, о том, что "толчок к социалистической революции должен дать Запад".

- Теперь все ясно! - говорит взволнованно Дзержинский, наклонившись к Уншлпхту. - Эти люди не верят в возможность социалистической революции в России. Они ждут ее с Запада, а пока согласны поддерживать буржуазное правительство, враждебное пролетариату. Вот в чем соль пресловутого вопроса "о контроле".

Вместе с другими делегатами Дзержинский голосует за предложенную Лениным резолюцию. Он полностью поддерживал Ленина и по другим вопросам.

Но вот наступил последний день работы конференции. Администрация медицинского института разобралась наконец, что за собрание устроили там его питомцы, и категорически отказалась терпеть там дальше "большевистские сборища". Пришлось делегатам перебраться во дворец Кшесинской, где помещались Центральный и Петербургский комитеты большевиков. Там не было достаточно просторного помещения для такого большого собрания. Зато в тесноте, да не в обиде.

По национальному вопросу докладывает Сталин. Основная мысль: социал-демократия признает за всеми нациями, входящими в состав бывшей Российской империи, право на самоопределение вплоть до отделения и образования независимого национального государства.

Феликс Эдмундович волнуется. Право наций на самоопределение - с 1903 года камень преткновения в отношениях между польскими социал-демократами и большевиками. И зачем это Владимир Ильич вынес на конференцию этот вопрос? Разве так важно решать его именно сейчас, когда надо бы заботиться прежде всего о единстве пролетариата?

Дзержинский берет слово:

- Стремление к отделению от России, сепаратизм - есть стремление борьбы с социализмом. В этом мы хорошо убедились на примере всех польских националистических партий. Если мы, признав право наций на самоопределение, поддержим лозунг "независимости Польши", то этим будем только играть на руку польским националистам и шовинистам!

В перерыве к Дзержинскому подошел Ленин. Владимир Ильич взял его под руку, мягко, по-товарищески стал доказывать несостоятельность его выступления.

Нельзя путать право с обязательным отделением. Отделиться или соединиться - должны решать сами угнетенные в прошлом народы России. Ведь свобода соединения предполагает и свободу отделения. Только так Россия сможет обеспечить себе доверие и поддержку других народов. Вокруг Ленина и Дзержинского столпились делегаты, и Владимир Ильич разъяснял теперь не только Феликсу. Польские социал-демократы выдвинули лозунг интернационализма, братского союза с пролетариями всех остальных стран, и в этом их историческая заслуга. Польским товарищам, чтобы спасти социализм, приходилось бороться против бешеного национализма. Но нельзя же предлагать большевикам стать шовинистами, потому что-де этим можно облегчить позицию социал-демократов Польши, Для усиления интернационализма надо в России налегать на свободу отделения угнетенных наций, а в Польше подчеркивать свободу соединения.

Резолюция по национальному вопросу, написанная Лениным, принимается абсолютным большинством голосов.

Дзержинский сидел, низко опустив голову. Исхудавшее лицо, обтянутое желтой кожей, покрылось красными пятнами. В ушах звучали слова резолюции: "За всеми нациями, входящими в состав России, должно быть признано право на свободное отделение и на образование самостоятельного государства. Отрицание такого права и непринятие мер, гарантирующих его практическую осуществимость, равносильно поддержке политики захватов или аннексий". Несколькими строками ниже говорилось, что "отрицание права на свободное отделение ведет к прямому продолжению политики царизма ¹.

Он, Дзержинский, отрицал такое право. Значит, это он "поддерживает захваты и аннексию", значит, он предлагает "продолжать политику царизма"?

Но эта резолюция принята представителями единственной в мире подлинно революционной партии и написана человеком, перед гением которого он преклоняется.

Было над чем серьезно подумать, отбросив в сторону личную обиду ².

Сквозь тяжелые раздумья Дзержинский услышал, как кто-то громко произнес его фамилию. Шло выдвижение кандидатур в члены Центрального Комитета. Он чувствовал страшный упадок сил. Вот когда сказалась по-настоящему тюрьма, а после освобождения огромная перегрузка - эмоциональная и физическая, ежедневные выступления па митингах и участие в различных собраниях и конференциях. Снова открылся процесс в легких. Нет, сейчас он не в состоянии принимать на себя такую ответственную обязанность.

Дзержинский выступил с самоотводом:

- Прошу товарищей учесть, что я недавно вышел из тюрьмы, болен и не чувствую себя годным для той интенсивной работы, которая предстоит членам Центрального Комитета.

Вид Дзержинского был убедительнее его слов. Конференция удовлетворила его просьбу.

Состояние здоровья Дзержинского было настолько тя- желым, что даже в это трудное время, когда каждый боец был на счету, партия направила его в оренбургские степи в кумысолечебницу.

Дзержинский вновь приехал в Петроград на VI съезд РСДРП (б) в конце июля 1917 года.

Феликс Эдмундович шел с вокзала и не узнавал Петрограда. Куда девались шумные апрельские демонстрации и митинги. По притихшим улицам разъезжают казаки, поигрывая нагайками; сумрачны лица прохожих.

В газетах, наклеенных на афишных тумбах, прочел постановление Временного правительства об аресте и привлечении к суду В. И. Ленина "за государственную измену".

Еще в Москве Феликс Эдмундович узнал о расстреле Временным правительством 4 июля мирной демонстрации, проходившей под лозунгами: "Вся власть Советам!", "Долой министров-капиталистов!", "Хлеба, мира, свободы!" Сейчас он расспрашивал руководителя "военки" ³ Николая Ильича Подвойского - с вокзала Дзержинский прошел прямо к нему - о подробностях этих событий и обстановке в Питере.

- Уже рано утром 5 июля юнкера разгромили нашу типографию "Труд" и редакцию "Правды". Владимир Ильич незадолго до налета заезжал в "Правду". Просто чудом они его не захватили! Разоружают рабочих и революционно настроенные полки, арестовали председателя Центробалта Павла Дыбенко и Антонова-Овсеенко, нашего представителя в Гельсингфорсе. Сидит в "Крестах", - рассказывал Николай Ильич своим характерным округлым говорком, сильно напирая на букву "о".

- Я знаю Антонова-Овсеенко по девятьсот пятому. Мы вместе работали тогда в Варшавской военно-революционной организации. Но, насколько мне помнится, последнее время он не был большевиком, - заметил Дзержинский.

- По возвращении из Парижа Антонов примкнул было к "межрайонцам". Но "Штык" - человек действия. Пока Троцкий торгуется и вырабатывает условия объединения, Антонов явился к нам в ЦК и попросил принять его в партию без всяких условий.

- Но что же с Ильичей? - нетерпеливо спрашивает Феликс Эдмундович.

- Свердлов успел увести его с Широкой, от Елизарова, на другую квартиру. И как раз вовремя. Налетевшие юнкера арестовали было Надежду Константиновну и Елизарова, но, впрочем, их вскоре отпустили. Сейчас Владимира Ильича в Петрограде уже нет. Кадетские и мень-шевистско-эсеровские газеты травят Ильича, требуют его явки в суд, - продолжал Подвойский. - Вечером 7 июля состоялось узкое совещание членов ЦК по этому вопросу. Постановили: явку в суд Ильичу не разрешать. Сталин заявил: "Юнкера до тюрьмы не доведут, убьют по дороге". И что вы думаете? На следующий день к нам в "военку" является солдат-вестовой из штаба округа и рассказывает, что командующий войсками генерал Половцев именно так и инструктировал командира отряда, созданного для поисков Ленина, - "расстрелять на месте".

- Ну нет, мы им Ленина не отдадим! - Феликс Эдмундович Даше вскочил и заходил по комнате.

...На станции Разлив Дзержинского встретил токарь Сестрорецкого завода Саша Емельянов. Яков Михайлович Свердлов так точно описал его, что Феликс Эдмундович сразу узнал в этом высоком, тонком семнадцатилетнем рабочем своего провожатого. Обменялись паролем и отзывом - без этого Саша не повел бы незнакомого человека к Ленину. По пути Дзержинский пробовал заговаривать с Сашей, но тот отделывался короткими ответами. Он весь проникся важностью порученного ему дела и боялся, как бы не сболтнуть чего-нибудь лишнего.

Так, почти в полном молчании, прошли версты четыре-пять. Между деревьев показалось озеро, заросшее у берегов камышом, невдалеке обычный крестьянский дом.

Чтобы надежнее укрыть Ленина, отец Саши рабочий-большевик Николай Александрович Емельянов по поручению партии арендовал за озером Разлив сенокосный участок. Там, в шалаше, под видом финского косца и жил Владимир Ильич.

Все так же молча переплыли озеро. Саша указал Дзержинскому тропинку к шалашу, сам остался у лодки.

От костра поднялся и пошел навстречу коренастый мужчина в синей, выцветшей от солнца косоворотке. "Неужели это Ленин?" Смущал не столько гладко выбритый подбородок, как походка. Стремительную ленинскую по- ходку Дзержинский не мог спутать ни с какой другой, а этот идет солидно, тяжело ступая на пятку.

- Здравствуйте, дорогой Феликс Эдмундович! - весело приветствовал его еще издали Владимир Ильич.

"Он, Ильич! Внешность изменил, даже походку, а голос-то, голос с мягкой картавинкой, его", - Дзержинский ускорил шаг.

- Пойдемте в мой "рабочий кабинет", - говорил Владимир Ильич, крепко пожимая руку Феликса Эдмундо-вича.

Они прошли на маленькую полянку, со всех сторон скрытую густым кустарником.

О местопребывании Ильича знал очень узкий круг лиц. В Разливе из членов ЦК у него изредка бывали только Свердлов, Орджоникидзе и Сталин.

Владимир Ильич забросал Дзержинского вопросами о том, что происходит в Петрограде, о настроениях рабочих, солдат. Внимательно, слегка склонив набок голову, слушал Ленин рассказ Дзержинского о его беседах с крестьянами и солдатами во время поездки на родину. Наконец, исчерпав свои вопросы, заговорил сам.

С огромным вниманием, стараясь не упустить ни одного слова, слушал Феликс Эдмундович Ленина. Ильич говорил о том, что двоевластие кончилось, вся полнота власти перешла в руки контрреволюционного Временного правительства, а меньшевики и эсеры, в руках которых пока находится руководство Советами, превратили их в придаток правительства. Данные Советы, руководимые меньшевиками и эсерами, не могут взять власть. Власть контрреволюционной буржуазии может быть теперь свергнута только силой! Эту новую линию, линию на вооруженное восстание должен провозгласить VI съезд партии большевиков.

Слова вождя захватили и взволновали Дзержинского. Перед ним раскрывался крутой поворот в тактике большевиков. Если Ильич ставит в порядок дня вооруженное восстание, значит, и впрямь подошел срок пролетариату брать власть в свои руки. Приближался момент, достижению которого Дзержинский посвятил всю свою жизнь. Внешне он оставался сдержанным и спокойным, но разве можно было не волноваться!

А Ленин уже перешел к вопросам практическим. Его интересовало, могут ли большевики рассчитывать на поддержку польских и литовских социал-демократов?

- Вполне, - не задумываясь, твердо ответил Дзержинский. - Мы рассматриваем себя как неотъемлемую часть большевистской партии и поступим так, как решит съезд.

- Спасибо. А теперь у меня к вам просьба, - сказал Ленин, - сегодня же передать Свердлову и Сталину, что я жду их завтра утром. Непременно. Мы должны обсудить доклады, которые они от имени ЦК представят съезду. Время не ждет.

Феликс Эдмундович распрощался с Лениным и пустился в обратный путь.

Дул сильный, порывистый ветер. Дзержинский стал переходить с кормы на нос, потерял равновесие и упал в воду. Вслед перевернулась и лодка. К счастью, было неглубоко. Когда они с Сашей, промокнув до нитки, вытащили лодку на берег, их встретил Николай Александрович Емельянов.

- Прошу ко мне в дом. Обсушитесь, обогрейтесь.

- Не могу, - ответил Феликс Эдмундович, выжимая одежду и выливая воду из сапог, - я очень спешу. О происшествии Емельянов рассказал Ленину.

- Как же вы не удержали его, - встревожился Владимир Ильич. - Вы знаете, кто это так спешил выполнить мое поручение? Феликс Эдмундович Дзержинский - вернейший человек!

Несколько дней спустя начал свою работу VI съезд РСДРП (б).

Съезд проходил полулегально в Петрограде, на Вы-боргской стороне, под надежной охраной вооруженных рабочих-красногвардейцев. Ленина не было, но съезд избрал его своим почетным председателем.

По вопросу о явке Ленина на суд докладывает Орджоникидзе. "Мы ни в коем случае не должны выдавать товарища Ленина" - таков основной тезис и заключительное слово докладчика.

Первым берет слово Дзержинский.

- Я буду краток, - говорит он. - Товарищ, который выступал передо мной, выразил и мою точку зрения. Мы должны ясно и определенно сказать, что хорошо сделали те товарищи, которые посоветовали товарищу Ленину не арестовываться. Мы должны ясно ответить на травлю буржуазной прессы, которая хочет расстроить ряды рабочих. Травля против Ленина - это травля против нас, против партии, против революционной демократии. Мы должны разъяснить товарищам, что мы не доверяем Временному правительству и буржуазии, что мы не выдадим Ленина!

Бурными аплодисментами делегаты выражают свою солидарность с выступлениями Орджоникидзе, Дзержинского, Скрыпника и других товарищей, высказавшихся против явки Ленина на суд. Сторонники явки спешно снимают свои предложения.

Единогласно принимается резолюция: явку Ленина в суд не допускать, выразить решительный протест против буржуазно-полицейской травли пролетарских вождей, послать приветствие Владимиру Ильичу Ленину.

Ленина не было на съезде, но ленинскими идеями и мыслями были пронизаны организационный отчет ЦК, сделанный Свердловым, политический отчет ЦК и доклад "О политическом положении", с которыми выступил Сталин. Ко времени обсуждения доклада "О политическом положении" делегатам была роздана брошюра Ленина "К лозунгам".

Сокрушительное поражение потерпели на съезде Бухарин и Преображенский, отрицавшие возможность победы социалистической революции в России. Съезд нацелил партию на подготовку вооруженного восстания для взятия власти пролетариатом в союзе с беднейшим крестьянством и принял манифест "Ко всем трудящимся".

Съезд принял в партию "межрайонцев" во главе с Троцким, заявивших, что они согласны со всеми положениями большевизма.

Съезд избрал ЦК во главе с В. И. Лениным. В состав ЦК вместе с А. С. Бубновым, Я. А. Берзиным, А. М. Кол-лоитай, В. П. Милютиным, М. К. Муратовым, В. П. Ногиным, Я. М. Свердловым, Ф. А. Сергеевым, И. В. Сталиным, С. Г. Шаумяном, М. С. Урицким и другими был избран и Феликс Эдмундович Дзержинский. А затем Пленум ЦК избрал его в узкий состав ЦК ⁴ и в Секретариат.

29 сентября Ленин прислал письмо в ЦК, торопит с восстанием: "Кризис назрел. Все будущее русской рево- люции поставлено па карту. Вся честь партии большевиков стоит под вопросом"⁵. Дзержинский полностью разделяет ленинскую оценку момента, делает все, чтобы ускорить подготовку восстания,

Каждый день заполнен до отказа. Работа в Секретариате ЦК, в большевистской фракции ЦИК, в ЦИК групп СДКПиЛ, выполнение различных поручений Центрального Комитета. Много сил вложено в ликвидацию корни-ловского мятежа.

Когда по тайному сговору с Керенским верховный главнокомандующий Корнилов 25 августа двинул с фронта на Петроград 3-й конный корпус, партия большевиков призвала рабочих и солдат встать на защиту революции. Положение осложнилось тем, что генерал Корнилов формально выступал против Временного правительства. Ленин выработал гибкую тактику: мобилизовать массы на разгром контрреволюционного мятежа, не прекращая разоблачения буржуазного Временного правительства.

По инициативе большевиков при Центральном Исполнительном Комитете Советов был создан Комитет народной борьбы с контрреволюцией. Дзержинский вошел туда от ЦК большевиков. На него легло проведение в жизнь решений и указаний ЦК по борьбе с мятежом. И он сумел вдохнуть в этот довольно пестрый по своему составу комитет свою энергию и волю.

Вместе с другими большевиками Дзержинский формирует и направляет навстречу корниловцам отряды рабочих, поднимает боевую готовность революционных частей Петроградского гарнизона, создает комитеты борьбы на периферии, рассылает людей. По ордерам, подписанным Дзержинским, из Петропавловской крепости и Новочеркасских казарм отгружается оружие на заводы и фабрики для красногвардейцев.

Продвижение корниловцев приостановлено 28 августа у станции Дно. У Луги завязли перед взорванными путями эшелоны туземной дивизии генерала Крымова. Порыв белого генерала выдохся. Мятеж подавлен.

А оружие осталось у рабочих, остались и комитеты борьбы с контрреволюцией, вырос престиж партии большевиков, единственной партии, готовой не на словах, а на деле защищать революцию и двигать ее дальше...

Дзержинский встал, подошел к узкому высокому окну Смольного. Лицо его посуровело. Феликс Эдмундович был не удовлетворен собой: работает много, а производительность, эффективность, если взглянуть с точки зрения задач, стоящих перед партией, низкая. В чем причина? Дзержинский видел ее в том, что согласился войти в Центральный Комитет партии - взялся за обязанности, превышающие его силы.

Если бы товарищи подслушали его мысли, они наверняка сказали бы: "Нет, Феликс, ты не прав. Просто живет в тебе неуемная жажда деятельности, вечно тебе кажется, что сделано еще мало. Потому-то ты и взваливаешь на свои плечи все новые и новые дела и обязанности".

Но товарищи не могли услышать его мысли. И не могли.ничего сказать. Феликс Эдмундович ответил на них сам. Он снова сел за стол и начал намечать, что надо сделать завтра, стараясь максимально уплотнить свой день.

А Ильич все торопил. Не успел ЦК рассмотреть его письмо от 29 сентября, как 1 октября он уже шлет новое. Ленин адресовал его ЦК, ПК, МК и членам Советов Питера и Москвы - большевикам. "Большевики не вправе ждать съезда Советов, они должны взять власть тотчас... Медлить - преступление. Ждать съезда Советов - ребячья игра в формальность, позорная игра в формальность, предательство революции.

Если нельзя взять власти без восстания, надо идти на восстание тотчас". И снова подчеркивает: "Ждать - преступление перед революцией" ⁶.

Центральный Комитет принял решение о переезде Владимира Ильича Ленина в Питер, чтобы "была возможной постоянная и тесная связь" с ним. 7 октября 1917 года Ленин нелегально прибыл в Петроград.

После его приезда подготовка вооруженного восстания сразу встала на практические рельсы.

Уже 10 октября состоялось заседание ЦК с докладом Ленина о текущем моменте.

С напряженным вниманием слушают члены Центрального Комитета доклад.

- Политически дело совершенно созрело для перехода власти... Политическая обстановка... готова. Надо говорить о технической стороне.

Ждать до Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, бессмысленно, ибо это значит усложнять нашу задачу ⁷, - говорит Ильич.

Против восстания Каменев и Зиновьев. Сомневаются. Предлагают отложить вопрос до съезда Советов, который созовет Учредительное собрание. Вот тогда и решать вопрос о власти "демократическим путем".

Но их никто не поддерживает. Десятью голосами против двух принимается ленинская резолюция:

"...Признавая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы..."

С явным удовлетворением Феликс Эдмундович голосует "за" и тут же выносит на обсуждение ЦК "практический вопрос".

- Восстание потребует быстрого и гибкого разрешения многих вопросов. Мы не сможем всякий раз ожидать решения ЦК. Предлагаю выделить из состава ЦК более узкое бюро для политического руководства восстанием.

Предложение поддержали. После короткого обсуждения было создано Политическое бюро ЦК из 7 человек во главе с Лениным.

Собрание закончилось поздно ночью. По иронии судьбы решение о вооруженном восстании было принято на квартире меньшевика Н. Н. Суханова, ярого противника восстания. Сам Суханов был в отъезде, а его жена, Т. К. Суханова (Флаксерман), большевичка, по просьбе Свердлова предоставила квартиру для заседания ЦК.

На улице лил мелкий, но сильный осенний дождь. Порывы ветра бросали в лицо брызги. Настоящий октябрь.

Дзержинский видел, как Ленин поднял воротник своего старенького "подбитого ветром" демисезонного пальто. В следующую минуту Феликс Эдмундович уже сбросил свой плащ и накинул его на плечи Ленина.

- Позвольте, что вы делаете? Я же не ребенок, - протестовал Владимир Ильич, пытаясь снять плащ.

- Никаких отговорок! Извольте надеть, иначе я вас не выпущу.

Дзержинский подмигнул верному телохранителю Ленина Эйно Рахья - помоги, мол, что тот и сделал с пре- великим удовольствием. Они одели Ильича. Не обращая внимания на его негодование.

Вернуть плащ Дзержинскому Эйно так и не успел - навалились дела поважнее⁸.

В Центральном Комитете развернулась напряженная организаторская работа.

Рассылалась литература и указания. В качестве уполномоченных ЦК для подготовки восстания на местах поехали К. Е. Ворошилов, Г. К. Орджоникидзе, С. М. Киров, В. В. Куйбышев, М. В. Фрунзе, Е. М. Ярославский.

Подготовку восстания в Петрограде Владимир Ильич взял иод свой личный контроль.

15 октября он вызвал к себе Дзержинского.

Феликс Эдмундович по дороге тщательно проверял, нет ли "хвоста", и появился на Сердобольской улице у квартиры Фофановой, только убедившись в отсутствии наблюдения.

В щель сквозь приоткрытую, оставшуюся на цепочке дверь показалось настороженное лицо неизменного Эйно Рахья. В прихожей Рахья, предварительно заперев снова дверь на все запоры, помог Дзержинскому снять шинель. Карманы Эйно оттопыривались от двух револьверов и гранат. Да, не сладко пришлось бы непрошеным гостям от встречи с этим молчаливым финном. Рахья обладал еще и недюжинной силой.

Ильич был одет по-домашнему: без пиджака, в туфлях-шлепанцах и без парика. Таким он показался Дзержинскому еще проще, роднее. "

Ленин начал расспрашивать его о том, что делается в Центральном Исполнительном Комитете Советов, какие сведения поступают туда с периферии. Затем разговор перешел па "военку". Дзержинский был тесно связан с этой организацией. По поручению ЦК он вместе со Свердловым улаживал конфликт, возникший у руководителей "военки" со Сталиным и Смилгой, осуществлял наблюдение за органом Военной организации - газетой "Солдат" - и особенно сблизился с руководителями "военки" в дни подавления корниловского мятежа. Сейчас, в преддверии вооруженного восстания, Владимира Ильича заботило действительное влияние "военки" в частях Петроградского гарнизона. Об этом он и расспрашивал Дзержинского.

- Большинство солдат Петроградского гарнизона готово поддержать вооруженное восстание рабочих, - отвечал тот.

Но Ленина не удовлетворяли общие оценки, он требовал конкретных и точных ответов: какие полки где дислоцируются, наличие и численность партийных организаций, кто руководит солдатскими комитетами.

- Нам нужен, - развивал свою мысль Ленин, - свой партийный центр, который бы руководил всей технической подготовкой к восстанию. Завтра мы обсудим этот вопрос на заседании ЦК. Этот центр должен состоять из наиболее энергичных, решительных и преданных идее вооруженного восстания людей. И вас туда включили. Да, да, обязательно. Надо использовать ваш опыт, приобретенный в комитете борьбы с корниловщиной.

Расширенное заседание ЦК, о котором говорил Ленин, собралось в помещении Лесновской районной думы, председателем которой был член ЦК, питерский рабочий Михаил Иванович Калинин. Кроме членов ЦК, сюда были приглашены члены Исполнительной комиссии Петроградского комитета, Военной организации при ЦК, Петроградского окружного комитета, большевики, работающие в профсоюзах, в фабрично-заводских комитетах и в организациях железнодорожников.

Первый и главный вопрос - доклад о заседании ЦК 10 октября.

Слово берет Владимир Ильич Ленин. Он читает резолюцию ЦК. Делает обзор политической обстановки.

- Из политического анализа классовой борьбы и в России и в Европе вытекает необходимость самой решительной, самой активной политики, которая может быть только вооруженным восстанием ⁹, - заканчивает свою речь Ленин.

С короткими сообщениями выступают представители от различных организаций.

Секретарь Петербургского комитета Глеб Иванович Бо- кий докладывает о положении в районах. Настроение боевое, но серьезной военной подготовки пока нет.

- В Военной организации нет единого мнения в оценке настроений солдатских масс... - говорит Крыленко.

- А вы, товарищ Абрам, как думаете? - подает реплику Владимир Ильич.

- По моим личным наблюдениям, настроение в полках поголовно наше.

"Так вот он какой, товарищ Абрам". Феликс Эдмундо-вич смотрит на маленького, коренастого, большеголового прапорщика, слышит его уверенный резкий голос и вспоминает, как в 1912 году собирался съездить к нему в Люблин, где товарищ Абрам занимался переправкой через границу партийной литературы. "Тогда вместе поработать не удалось, помешал арест, поработаем теперь".

Обрадовало выступление представителя окружной партийной организации С. Ф. Степанова:

- Рабочие Сестрорецка и Колпина вооружаются, готовятся к выступлению. В Луге тридцатитысячный гарнизон настроен большевистски.

От фабрично-заводских комитетов выступает Н. А. Скрыпник. Феликс Эдмундович напряг внимание: вместе глотали пыль по сибирским этапам, интересно, что скажет?

- Повсюду замечается тяга к практическим действиям, - говорит Скрыпник, - резолюции рабочих уже не удовлетворяют.

Выступают все новые ораторы. Двадцать один человек. Были среди них и скептики, и сомневающиеся, но подавляющее большинство считало восстание назревшим.

Только Зиновьев и Каменев опять за свое. Они против. Большевики-де не имеют в Питере достаточно сил, уверенности в успехе восстания пока нет, аппарата восстания - тоже, масса на стороне правительства.

- Восстание - тактика заговора, - заключает Каменев.

Но Владимира Ильича решительно поддержали Я. М. Свердлов, И. В. Сталин, Н. А. Скрыпник, М. И. Калинин, Э. А. Рахья.

Феликс Эдмундович среди тех, кто без оговорок и колебаний выступает за восстание.

- Противники восстания толкуют о заговоре, - говорит он, - а по-моему, заговорщичеством именно и является требование, чтобы к восстанию было все техниче- ски подготовлено. Когда будет восстание, тогда будут и технические силы.

Владимир Ильич читает свой проект резолюции:

- "Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления" ¹⁰.

- Ставлю на голосование, - говорит Свердлов. - За - 19, против - 2, воздержавшихся - 4. Принимается абсолютным большинством.

Расширенное заседание закончилось, но члены ЦК остаются. Им предстоит создать Военно-революционный центр по руководству восстанием, о котором пока глухо сказано в принятой резолюции.

Военно-революционный центр утверждается в составе: Свердлов, Сталин, Бубнов, Урицкий и Дзержинский.

ЦК решает, что этот партийный центр должен войти в состав Военно-революционного комитета при Петроградском Совете, стать его руководящим ядром.

- Вот вам, товарищ Каменев, аппарат восстания! - говорит Ленин.

В этот же день пленарное заседание Петроградского Совета громадным большинством голосов утвердило решение исполкома и солдатской секции о создании Военно-революционного комитета (ВРК).

ВРК избрал свой исполнительный орган - бюро. Председатель - левый эсер Лазимир, секретарь - большевик Антонов-Овсеенко, Подвойский - член бюро. Большевики обеспечили себе большинство и в ВРК, и в его бюро.

Спустя несколько дней Военно-революционный комитет направил своих комиссаров во все воинские части, важные учреждения и предприятия и объявил недействительными приказы и распоряжения, изданные без подписи комиссара ВРК.

Всю работу ВРК направлял Центральный Комитет большевистской партии через свой Военно-революционный центр.

Так в несколько дней партия завершила создание стройного, связанного с массами аппарата восстания.

Если кому-нибудь нужен Дзержинский, его находят теперь не в комнате № 18, а чаще всего на третьем этаже Смольного, в помещениях ВРК. Повседневное участие во всех текущих делах Военно-революционного комитета - его основная партийная работа.

Командующий Петроградским военным округом полковник Полковников не вошел, а ворвался в огромный кабинет председателя Совета Министров Керенского.

- Доигрались, Александр Федорович! - забасил Полковников, бросая на стол перед премьером газету "Новая жизнь" за 18 октября.

В это утро "Новая жизнь" шла нарасхват. Сенсация! Опубликовано интервью с Каменевым. От своего имени и от имени Зиновьева Каменев заявляет о несогласии с решением ЦК большевиков о вооруженном восстании.

- Все это не так трагично, господин полковник, - Керенский брезгливым жестом отодвинул газету. - Я уже говорил с Даном и Церетели, Черновым и Гоцем ¹¹. Нам обещана полная поддержка ЦИК. Сегодня ЦИК примет решение отсрочить открытие съезда Советов с 20 до 25 октября. Это спутает карты большевикам и даст возможность моему правительству взять инициативу в свои руки.

- ЦИК. Съезд. Инициатива. Да поймите же, господин председатель. Настало время действовать не словами, а оружием!

- А это уже по вашей части. - Керенский вышел нз-за стола, заложил руку за борт френча - ну прямо Бонапарт - и торжественно произнес:

- Уполномачиваю вас, господин командующий, при-пять любые меры, кои вы найдете необходимыми, чтобы предотвратить выступления безответственных элементов и обеспечить революционный порядок в столице.

Вернувшись в свой кабинет. Полковников немедленно издал приказ. Самокатчики развезли его по полкам. А через пару часов комиссар Финляндского полка доставил этот приказ в Военно-революционный комитет.

Дзержинский, Подвойский, Мехоношин сгрудились вокруг стола. Антонов-Овсеенко прочел:

- "Весьма спешно. Секретно.

"..В случае выступления анархических элементов па-селения столицы на войска Петроградского гарнизона возлагается задача: во-первых, в корне пресечь всякую попытку мятежа, во-вторых, не допустить занятия правительственных и общественных учреждений и, в-третьих, не допустить погрома и грабежей.

Ввиду того, что главнейшими объектами захвата являются: Зимний дворец, Смольный институт, Мариин-ский дворец, Таврический дворец, штаб округа, Государственный банк, экспедиция заготовления государственных бумаг, почто-телеграф и центральная телефонная станция, все усилия должны быть направлены на сохранение этих учреждений в наших руках. Для этого необходимо: заняв линию реки Невы, с одной стороны, и линию Обводного канала и Фонтанки - с другой, преградить мятежникам всякий доступ в центральную часть города..."

- Ишь чего захотели - отрезать нас от рабочих окраин, - проворчал Мехоношин.

- "...Для выполнения вышеизложенной задачи весь город разделяю на районы и поручаю их охране и ведению полков в лице их командиров и полковых комитетов", - продолжал читать Антонов-Овсеенко.

Далее командующий округом вменял в обязанность командирам подков: выставить заставы на мостах, решительно разгонять, "не стесняясь применением оружия", всякие попытки отдельных групп к образованию толпы, усилить караулы у важных правительственных и общественных учреждений, организовать наблюдение за своим районом и "иметь в своем резерве всегда учебную команду и роту в 250 человек при пяти офицерах с четырьмя пулеметами, коих без разрешения штаба округа никуда не высылать".

- Ого, да ведь это полное боевое расписание, - сказал Подвойский, когда Антонов закончил чтение.

- Вот вам и конкретный ответ контрреволюции на предательское разглашение секретного решения ЦК в непартийной, полуменьшевистской газете, - заметил Дзержинский. - Однако давайте думать, как парализовать приказ Полковникова.

После короткого обсуждения в штаб округа направились восемь комиссаров. Во все основные отделы, а не- посредственно к командующему - комиссар ВРК Мехоношин.

Экстренное общегарнизонное собрание, созванное в тот же день ВРК, единогласно проголосовало за полную поддержку Военно-революционного комитета и одобрило направление комиссаров в штаб округа. Однако Полковников комиссаров не принял.

ВРК настаивал, командующий два дня тянул переговоры, ссылаясь на необходимость утверждения комиссаров Временным правительством, а сам тем временем вызвал с фронта "надежные части". И тогда Военно-революционный комитет объявил о том, что штаб округа, порвав с организованным гарнизоном столицы, стал прямым орудием контрреволюционных сил. "Никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-революционным комитетом, не действительны... Революция в опасности! Да здравствует революционный гарнизон!"

Штрейкбрехерами революции назвал Ленин Каменева и Зиновьева в своем письме в ЦК.

"Я бы считал позором для себя, - писал Владимир Ильич, - если бы из-за прежней близости к этим бывшим товарищам я стал колебаться в осуждении их. Я говорю прямо, что товарищами их обоих больше не считаю и всеми силами и перед ЦК и перед съездом буду бороться за исключение обоих из партии" ¹².

Феликс Эдмундович пришел на заседание в приподнятом настроении. В ВРК получена телеграмма от Совета латышских стрелков: "40 тысяч наших штыков - в распоряжении Питерского Совета". На местах всюду организуются военно-революционные комитеты, признающие руководство петроградского ВРК. Социалистическая революция уже одерживает свои первые победы.

- Я предлагаю потребовать от Каменева полного отстранения от политической деятельности, - заявил Дзержинский, когда дошла очередь до его выступления.

- А от Зиновьева? - спросил Свердлов.

- А он и без того скрывается и в партийной работе участия не принимает, - ответил Феликс Эдмундович под одобрительный смех присутствующих.

Центральный Комитет постановил принять заявление Каменева о выходе из ЦК, вменить в обязанность Камене- ву и Зиновьеву не выступать ни с какими заявлениями против решений ЦК и намеченной им линии работы. Принято было также предложение, чтобы ни один член ЦК не выступал против решений ЦК.

Полным ходом идет работа. Создан штаб Красной гвардии, который разместился на первом этаже Смольного, рядом с большевистской фракцией ЦИК. Формируются и вооружаются новые отряды. Перешел на сторону большевиков гарнизон Петропавловской крепости - важного стратегического пункта столицы.

С огромным подъемом проходит 22 октября "День Петроградского Совета". Намеченный реакцией на этот же день крестный ход казаков сорван... Дзержинский в самой гуще этих событий.

В глубоком подполье Владимир Ильич Ленин. Каждый день вызывает он к себе своих ближайших соратников - то членов Политического бюро ЦК, то товарищей из партийного центра по руководству восстанием, то руководителей "военки" и Военно-революционного комитета. Советует, дает указания, настаивает, подталкивает, требует.

Приближается момент взрыва, который сметет капиталистический строй в России и потрясет весь мир.

По вызову часового к главному входу в Смольный вышли начальник караула и Дзержинский.

Шла первая ночь восстания.

В причудливом свете костров, среди кипевшего вокруг оживления Феликс Эдмундович увидел улыбающегося Эйно. Рядом с ним в порыжевшем пальтишке стоял пожилой рабочий.

Подвязанная платком щека, видно, зубы замучили, и, надвинутая на глаза кепка скрывали лицо.

- Вот, товарищ начальник, - докладывал часовой, хочет пройтить, а пропуска нет. Вот энтот, - солдат ткнул пальцем в Рахья, - говорить "Ленин", а мне сумнительно.

- Пропустите, я знаю этих товарищей, - распорядился Феликс Эдмундович. Он отвечал перед ЦК за безопасность штаба революции, и вся охрана Смольного была подчинена ему.

- Владимир Ильич, разве так можно! Борьба в разгаре, вас могли схватить юнкера, - говорил Дзержин- ский, провожая Ленина на третий этаж в комнаты Военно-революционного комитета.

- Мое место теперь здесь. Кончилась конспирация, - Ильич сорвал с головы платок и кепку, сунул в карман пальто, а пальто бросил на стул.

Его окружили товарищи.

Дзержинский вышел, вызвал командира красногвардейской дружины Путиловского завода М. Ф. Еремеева.

- Здесь Ленин, - сказал, указывая на дверь, - ваша дружина будет нести караул. Вы лично будете ответственны за жизнь вождя революции.

- Путиловцы не подведут, - ответил Еремеев. В помещение ВРК уже спешили Свердлов, Сталин, Бубнов.

Дзержинский пошел на центральный пункт связи. Это его боевой пост. ВРК поручил ему связь с районами и частями столичного гарнизона. Здесь непрерывно бьется пульс восстания. То в хорошем, уверенном темпе, то с перебоями, лихорадочно. Сотни самокатчиков и пеших курьеров спешат в Смольный и из Смольного. Каждое новое донесение требует немедленного действия, быстрых решений.

ЦК решил, как того настойчиво требовал Ленин, начать восстание 24 октября; ликвидацию правительства и захват власти завершить, не дожидаясь открытия съезда Советов.

Но не дремали и враги революции. Командующий округом Полковников все еще надеялся, что быстрым, упреждающим ударом он сможет выполнить свой план: отрезать Смольный от рабочих районов и захватить штаб восстания, очистить полки гарнизона от комиссаров ВРК и большевиков, а затем разоружить Красную гвардию.

Ударной силой контрреволюции были офицерские училища. Полковников не сомневался, что хорошо вооруженные и вымуштрованные юнкера без особого труда разобьют красногвардейцев.

Ранним утром юнкерами захвачена редакция и типография газеты "Рабочий путь". Однако, когда команды юнкеров прибыли, чтобы развести мосты, те уже были под охраной сильных отрядов красногвардейцев и солдат. Только Николаевский мост был захвачен и разведен юнкерами, да и тот у них отбили моряки с подошедшего крейсера "Аврора".

К десяти часам утра команды, выделенные по прика- зу ВРК от Литовского полка и 6-го запасного саперного батальона, оттесняют юнкеров и берут под охрану типо-графию "Рабочего пути". В 11 часов газеты "Рабочий путь" и "Солдат" уже отпечатаны. Борьба за важные учреждения идет с переменным успехом.

Гасло и вновь загоралось в Смольном электричество. Дважды переходила из рук в руки телефонная станция. Только к вечеру удалось захватить вокзалы, отогнав правительственные караулы.

Утром 24-го на экстренном заседании между членами Центрального Комитета были распределены обязанности. Ко всем уже имеющимся Феликс Эдмундович получил еще одну: установить надежный контроль над почтой и телеграфом.

Дзержинский направил на Главный телеграф секретаря большевистской фракции II съезда Советов С. С. Пе-стковского и своего старого товарища по подпольной работе и тюрьмам Ю. М. Лещинского (Ленского). В кармане Пестковского лежал полученный от Дзержинского мандат о назначении его комиссаром ВРК Главного телеграфа.

Охрану телеграфа по наряду штаба Петроградского военного округа нес караул от Кексгольмского полка. По совету Дзержинского Пестковский и Лещинский прихватили с собой комиссара полка А. М. Любовича.

- Ребята, Полковников окончательно изменил революции. Никаких приказов штаба округа больше не выполнять. Вот товарищ Пестковский, он назначен Военно-революционным комитетом комиссаром Главного телеграфа. Выполняйте только его приказания, - говорил Любович солдатам.

- Ясно, товарищ комиссар! - громко и весело ответил усатый унтер, начальник караула.

Так, без единого выстрела, правительственная охрана телеграфа превратилась в революционную.

Вскоре во все города и районы необъятной России телеграфные провода разнесли весть о начале вооруженного восстания в Петрограде.

Утром 25 октября ВРК передал через Главный телеграф написанное Лениным воззвание "К гражданам России". Страна узнала о свержении Временного правительства и переходе государственной власти в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов - Военно-революционного комитета. В комнату к Дзержинскому вошел Подвойский. Вид у Николая Ивановича был донельзя расстроенный.

- Только что докладывал Ильичу о том, что все наиболее важные объекты нами захвачены и победа обеспечена, а он отчитал меня: "Почему не взят до сих пор Зимний?" Грозит предать партийному суду. Сейчас же отправляюсь туда и сам поведу на штурм красногвардейцев, - говорил Подвойский, застегивая шинель.

- Глупости говоришь, - ответил Дзержинский, - никто не требует от тебя геройской смерти. Ты должен отсюда, из Смольного, руководить всеми боевыми действиями, а не идти впереди одного отряда. Чтобы завершить блокаду и ускорить штурм Зимнего, пошлем на место Антонова-Овсеенко и Чудновского.

В 10 часов 45 минут вечера в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов.

А решающий штурм Зимнего все задерживался. То запаздывал десант моряков из Кронштадта, то вдруг артиллеристы из Петропавловской крепости заявили, что снаряды у них не подходят к пушкам.

Несколько раз матросы и красногвардейцы накатывались на узорчатые ворота Зимнего, несколько раз волна атакующих откатывалась обратно, встреченная пулеметным огнем. Наконец заговорили пушки Петропавловки, ударила "Аврора". Последний яростный штурм. Зимний взят. Министры арестованы. Керенского нет, сбежал еще утром.

Съезд Советов провозглашает переход всей власти в руки Советов. Меньшевики и правые эсеры в знак протеста покидают съезд.

Ленин появился на съезде 26-го, на втором заседании.

Все новые взрывы восторга не давали Ильичу начать свой первый ¹³ доклад о мире. Огромный актовый зал Смольного заполнен до отказа. Здесь не только делегаты. Вместе с ними рабочие-красногвардейцы, матросы, солдаты. В воздух летят шапки, бескозырки, солдатские фуражки и папахи, мелькают поднятые вверх винтовки. Сама революция бурно приветствует своего вождя.

Феликс Эдмундович Дзержинский в президиуме съезда. Его переполняет чувство огромной радости. Вот она, побе- да социалистической революции, победа дела, которому он посвятил свою жизнь, за которую заплатил одиннадцатью годами ссылки, тюрьмы, каторги!

В прениях по ленинскому докладу о мире выступил Дзержинский. Еще не улеглось волнение, мысли скачут, обгоняют друг друга:

- Польский пролетариат всегда вместе с русским. Декрет о мире с энтузиазмом принимает социал-демократия Польши и Литвы. Мы знаем, что единственная сила, которая может освободить мир, - это пролетариат, который борется за социализм; будет раздавлен капитализм, и будет уничтожен национальный гнет.

Аплодисменты позволяют немного собраться с мыслями.

- Товарищи! Те, от имени которых предложена эта декларация, идут в рядах пролетариата и беднейшего крестьянства; все те, кто покинул этот зал, те не друзья, а враги революции и пролетариата. У них отклика на это обращение вы не найдете, но вы найдете этот отклик в сердцах пролетариата всех стран. Вместе с такими союзниками мы достигнем мира!

Новые аплодисменты. Из зала до Дзержинского доносится возглас: "Да здравствует польский пролетариат!.."

С огромным подъемом прошел и закончился съезд. Победно и мощно звучит "Интернационал". Гимн коммунистов стал гимном восставшего народа.

Съезд образовал первое рабоче-крестьянское Советское правительство - Совет Народных Комиссаров во главе с Владимиром Ильичем Лениным.

Феликс Эдмундович Дзержинский избран во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов. А ВЦИК избрал его в состав Президиума, членом которого Дзержинский оставался до конца жизни.

По окончании съезда Дзержинский и Свердлов проводили Владимира Ильича и Надежду Константиновну на квартиру к Бонч-Бруевичу.

Новый глава правительства великой страны не имел еще своего угла и ехал отдохнуть после трех бессонных ночей к старому товарищу по партии, будущему управляющему делами Совнаркома.