Феликс Эдмундович Дзержинский
|
|
|
|
Дмитрий
Верхотуров
Железный
Феликс
"Того, кто рекомендует сократить общее производство
нашей металлопромышленности... того надо посадить в сумасшедший дом, а не
серьезно с ним полемизировать в передовице органа СТО". Ф.Э. Дзержинский Из статьи в
"Правде".
"Если мы теперь не проделаем значительной
подготовительной работы в области металлургии, то по истечении нескольких лет
мы теряем целую эпоху для ее развития". Ф.Э. Дзержинский Из выступления в Политбюро ЦК
ВКП(б). Советская историческая наука, а вслед за ней и российская,
утверждает, что начало индустриализации было положено судьбоносными решениями
XIV съезда партии в декабре 1925 года. Это общепризнанная и, можно сказать,
официально утвержденная точка зрения. Можно перелистать советские учебники истории,
учебник истории партии, множество монографических трудов, и везде найти, что
начало индустриализации связывается с решениями этого самого съезда партии. А что было до этого? До этого, отвечают те же учебники и
монографии, был "восстановительный период". То есть когда
промышленность и хозяйство восстанавливались после гражданской войны. Мол,
промышленность была сильно разрушена войной, производство резко сократилось, и
для того, чтобы приступить к дальнейшему развитию нужно было
восстановить производство хотя бы до уровня, приближающегося к уровню
производства 1913 года. Странная точка зрения, надо сказать. Во-первых, от взятия
Крыма до созыва XIV съезда прошло, ровным счетом, пять лет. Слишком длинный
получается этот "восстановительный период". Потом, во-вторых, цель
хозяйственной деятельности на этом этапе, провозглашенная историками, вызывает
сомнения. Даже если и принять, что какой-то "восстановительный
период" существовал, если лозунги "восстановления"
провозглашались, то нужно тогда их предъявить: вот, Ленин говорил то-то, вот в
Госплане говорили то-то, то же самое говорили в Совтрудобороне
и в ВСНХ. Вот такие, с совершенно определенными формулировками, были приняты
решения. Этих речей и постановлений, советские историки предъявить не смогли.
Вместо этого, весьма туманные рассуждения насчет того, что нужно было
восстановить промышленность после войны. В-третьих, эта точка зрения совершенно не вяжется с фактом
существования плана "Гоэлро". В этом плане
ничего не говорилось о восстановлении промышленности и хозяйства. Зато много
говорилось о перевооружении промышленности на основе электроэнергетики. Этот
план никто не отменял, и он действовал вплоть до 1929 года, до принятия первого
пятилетнего плана. Ну, и в-четвертых, концепция "восстановительного периода"
совершенно игнорирует советское хозяйственное строительство до 1925 года,
которое было довольно интенсивным, по возможностями того времени, и было совершенно очевидно
направлено на индустриализацию страны. До 1929 года был построен и введен в
действие целый комплекс новых предприятий, на работу которых во многом
опиралась дальнейшая индустриализация по пятилетнему плану. Так что выделение этого "восстановительного
периода" ошибочно. Такового не было, да и, в общем, не могло быть.
Большевики с первых своих шагов в хозяйственной политике, однозначно заявили о
том, что собираются переустраивать русское хозяйство на новых основах.
Впоследствии они не отходили от этой позиции даже под угрозой военного
поражения и краха всего начинания. Эта идея проводилась в жизнь с невиданной
настойчивостью и последовательностью. Даже когда топливный и продовольственный
кризис заставили Ленина бросить большую часть промышленного комплекса, он все
равно не отказался от идеи переустройства. Забегая вперед скажу, что версию о существовании "восстановительного
периода" пустил в широкое обращение Сталин, на XV конференции в ноябре
1926 года. Наследники Ленина в идее индустриализации ни на минуту не
сомневались. Это сейчас теоретики и историки пытаются найти какие-то
"теории аграризации", "аграрного
социализма" в их теоретическом наследии. Но из всей деятельности большевистких вождей и их высказываний вытекает нечто
обратное - твердое устремление к индустриализации. Правые и левые сходились в
этом вопросе. Спор шел лишь о сроках и методах. Более того, индустриализация осуществлялась на основе тех
достижений, который были сделаны в середине 20-х
годов. Металл, стройматериалы, машины шли на стройки в
том числе и с новых заводов, построеных уже в
середине 20-х годов. С 1924 по 1929 год была серьезно реконструирована
металлургическая промышленность Юга, которая позволила увеличить выпуск
оборудования и конструкций на уже существующих советских заводах. Трудности
тогда были огромные. Но без введенных в середине 20-х годов мощностей было бы
еще труднее. Сам пятилетний план составлялся на основе опыта плана
"Гоэлро" и опыта ежегодного планирования,
проводившегося в середине 20-х годов. Без этого опыта пятилетний план не был бы
составлен. Основной метод планирования в пятилетках - контрольные цифры, был
разработан как раз до принятия решения об индустриализации СССР. Сталинская версия индустриализации - это лучшее из арсенала
советской хозяйственной политики, выработанной за десять лет Советской власти.
Сталин взял из предыдущей работы наиболее эффективные и показавшиеся себя
методы, и развил их применение до грандиозных масштабов. 1 Кроме всего уже перечисленного, был еще и человек, который
привел советскую промышленность к индустриализации, который начал масштабную и
планомерную политику развития тяжелой индустрии, и неуклонно проводил ее до
самой своей смерти. Этим человеком был Феликс Эдмундович Дзержинский. Его мы с
полным правом можем назвать "отцом советской индустриализации". Итак, 2 февраля 1924 года Дзержинский стал главой всего
государственного хозяйства - Председателем ВСНХ. Под его руководством оказалась
государственная промышленность, только что перенесшая кризис цен и
перепроизводства, и потому находившаяся пока не в лучшем состоянии. Наркомом
путей сообщения вместо Дзержинского стал Рудзутак. Весть о назначении Дзержинского вызвала у работников ВСНХ
далеко неоднозначные настроения. Вот как их описывает Валентинов: "Осведомленные" люди шептали, что Дзержинский
появился в ВСНХ, чтобы, с присущими ему методами, навести в нем порядок, с этой
целью он приведет с собой когорту испытанных чекистов, и в каждом отделе, в
каждом бюро ВСНХ будет помещен шпион-"сексот". Дополняясь всяческими деталями, приносимыми
фантазиями и страхом, такие разговоры создавали заразительно-нервозное настроение.
Конец ВСНХ - он скоро превратится в отделение экономического управления
ГПУ" [1]. В конечном счете, работники ВСНХ стали смотреть на эпоху
фактического безвластия, продолжавшегося все время номинального руководства
ВСНХ Рыковым, как на эпоху счастья, спокойствия и процветания. Все ждали новых
расправ и арестов, и были готовы тут же бежать к Рыкову за помощью. Однако, вскоре этим работникам пришлось убедиться в обратном.
Дзержинский сразу занял жесткую позицию защиты и поддержки специалистов. К 15 марта 1924 года комиссия Госплана по
металлопромышленности должна была внести в Совет Труда и Обороны доклад о
состоянии отрасли и о мерах к подъему производства. Но комиссия Госплана этого
не выполнила. 20 марта Политбюро ЦК образовала специальную комиссию
Политбюро по металлопромышленности, названную Высшей правительственной
комиссией (ВПК), под председательством Дзержинского. В нее вошли председатель
Центральной контрольной комиссии и нарком Рабоче-крестьянской инспекции
Куйбышев, председатель Госплана СССР Кржижановский,
нарком финансов Сокольников, нарком путей собщения
Рудзутак и секретарь ВЦСПС Догадов [2]. Этой комиссии
предстояло разобраться с положением в металлопромышленности, предложить
программу ее развития и решить, наконец, спорный вопрос о производстве
паровозов. 5 апреля 1924 года в ВСНХ состоялось первое совещание по
металлу, на котором и был снова поставлен вопрос о паровозах. Только
Дзержинский занимал уже совершенно другую позицию. Сам он объяснил изменение
своих взглядов уходом из НКПС, из-под давления железнодорожников, и очевидным
ростом железнодорожного грузооборота в 1923/24 году. А потом, как он писал,
став председателем ВСНХ, взглянул на проблему производства паровозов не с узкой
ведомственной точки зрения, как раньше, а с точки зрения интересов всей
государственной промышленности в целом. И нашел, что строительство паровозов
является удобным и надежным рычагов быстрого развития металлопромышленности:
металлургии и машиностроения [3]. Мысль Дзержинского шла таким образом. На тот момент, когда
он вступил в должность председателя ВСНХ, большая часть заводов стояла
законсервированными. Это были, в основном, мелкие и средние заводы. Крупные
предприятия, к которым относились такие заводы как: Путиловский,
Сормовский, Луганский, Коломенский, Брянский,
работали, но, как правило, с большой недогрузкой оборудования и мощностей.
По всей государственной промышленности работало только 31,4% довоенных
производственных мощностей [4]. Поддержание недогруженных производств в рабочем состоянии требовало очень даже не маленьких
затрат, как денежных, так и натуральных. Работающие наполовину мощности
металлургические заводы все равно требовали топлива. Работающие на половину
производительности рабочие все равно требовали зарплаты. Основные затраты по промышленности
шли именно на поддержание таких предприятий. Вот здесь Дзержинский и увидел возможности, которые
открывались при развертывании паровозостроения. Во-первых, нагружались заводы.
Производство паровозов подтягивало за собой другие, связанные с ним,
производства. Для их строительства нужен металл, и паровозостроение толкает
вперед развитие металлургии. На основе растущей металлургии можно развить
металлопромышленность и по-настоящему насытить рынок металлоизделиями,
обеспечить доходность государственной промышленности, обзавестись оборотными
средствами и сделать накопления, остро необходимые для восстановления основного
капитала. Потому в списке задач для Главметалла
паровозостроение стояло первым пунктом, как самое важное мероприятие.
Дзержинский решил сделать паровоз локомотивом экономического роста. Кроме
этого, перед Главметаллом были поставлены задачи
обеспечения рынка металлоизделиями, сокращения финансирования неработающих
заводов, увеличения заработной платы металлистов, и разработки плана восстановления
основного капитала государственной промышленности [5]. 22 апреля 1924 года ВПК рассмотрела план паровозостроения,
составленный Госпланом. Госплан разработал в июне-июле 1922 года программу
строительства паровозов. Согласно этой программе до 1925 года советские заводы
должны были выпустить 508 паровозов [6]. Комиссия сочла этот план приемлимым и передала его на утверждение в Совет Труда и
Обороны. 7 мая 1924 года СТО утвердил этот план. Строительство паровозов должно
было обойтись в 35 млн. рублей [7]. Дзержинский же, после утверждения этого
плана обратился в СТО с ходатайством увеличить загрузку паровозостроительных
заводов и выделить средства на ремонт паровозного парка сверх уже
запланированных сумм. Вместе с паровозным вопросом в ВПК рассматривался вопрос
строительства советского флота. От флота в 1079 судов, общей вместимостью 865
тысяч регистровых тонн, которые имелись в России до войны, в СССР осталось 143
судна, вместимостью в 82 тысяч регистровых тонн [8]. Это были, в основном,
небольшие пароходы, годные для речного и каботажного судоходства. Крупные суда
либо погибли, либо были захвачены уходящими из России добровольцами. Расширение внешней торговли СССР как воздуха требовало
строительства торгового флота. По подсчетам Наркомвнешторга,
требовался флот общей вместимостью в 3 млн. регистровых тонн. Это в 3, 5 раза
больше, чем было в довоенной России и в 36, 5 раз больше, чем имелось в
наличии. Проблема встала серьезнейшая. От внешней торговли зависело
дальнейшее развитие советского хозяйства. Весь советский экспорт требовал
развития морского судоходства. Без судов сколь-нибудь серьезный экспорт леса,
например, был невозможен. Лесные запасы находились вдалеке от железных дорог,
да и пропускная способность их не позволяла развернуть массовую вывозку. То же
самое было с хлебом. Все закупки за рубежом тоже зависели от судоходства.
Оборудование из Германии можно везти железными дорогами. Но из Соединенных
Штатов, и из Великобритании, что-то вывезти можно было только морем. Конечно, суда в крайнем случае,
можно зафрахтовать. Но этот путь Наркомвнешторг не
устраивал. Он был чрезмерно дорогим. 16 мая 1924 года в Президиуме ВСНХ состоялось обсуждение
этого вопроса. Секция транспорта Главного экономического управления ВСНХ
представило план развития судостроения на ближайшие пять лет. Согласно ему, до
1929 года должны быть построены 167 судов, стоимостью в 129 млн. рублей. На
следующий, 1924/25 год планировалась постройка двух судов, стоимостью в 21 млн.
рублей [9]. Эта программа на следующий хозяйственный год по затратам
соответствовала стоимости 154 паровозов. Это обстоятельство, видно, и вызвало сомнения у
Дзержинского. При нехватке металла, какая сложилась в 1924 году, вряд ли такая
программа будет выполнена. А если даже и попытаться, то, вполне вероятно, что
будет сорвана не только программа судостроения, но и паровозостроения.
Дзержинский дал указания Главметаллу проверить план,
а Наркомату контроля - проверить расчеты главка. Результаты их сошлись: план
оказался совершенно нереальным. 2 Стоило только взяться за решение хозяйственных вопросов,
как проблемы посыпались, словно из рога изобилия. Очень скоро обнаружилось, что
в стране свирепствует новый кризис - металлический. Побороли топливный,
побороли продовольственный, побороли кризис перепроизводства и цен, и вот
теперь столкнулись в новым кризисом. Рассмотрение двух металлоемких программ сразу показало,
насколько шатким остается положение в государственном хозяйстве. Государство,
хоть и держит в своих руках крупную промышленность, тем не менее, не способно
осуществлять крупные проекты. Паровозы и суда - это то, что остро необходимо. А
ведь нужно еще вооружать армию: строить танки, выпускать орудия, строить
военный флот и авиацию, производить боеприпасы. Это тоже потребует колоссальных
затрат металла. Нужно развивать сельское хозяйство: налаживать выпуск
тракторов. И на это дело нужно много металла. Нужно развивать транспорт:
налаживать выпуск автомобилей. Все это - металл. Причем не всякий, а
высококачественный, выплавленный из качественного чугуна. Из-за событий осени 1923 года металлургическая
промышленность вступила в 1923/24 хозяйственный год без производственной
программы. Попытки Дзержинского всерьез поставить этот вопрос в Совете Труда и
Обороны в ноябре-декабре 1923 года закончились неудачей. А теперь же, когда он
был уже председателем ВСНХ и ВПК, вопрос о размерах производства металла был
поставлен всерьез. 5 мая 1924 года ВПК рассмотрела данные о производстве и
потреблении металла. Расчеты выходили такие. На следующий 1924/25 год потребности
в металле в текущих ценах [10] исчислялись в 419, 7 млн. рублей. Это примерно
соответствовало 5 млн. 995 тысячам тонн чугуна. Из которых 1 млн. 880 тысяч
тонн должна была потребить государственная промышленность, а 2 млн. 110 тысяч
тонн должно быть выпущено на рынок [11]. Дзержинский устанавливает производственную программу на
остаток 1923/24 хозяйственного года, на пять месяцев, на уровне выплавки 556, 8
тысяч тонн чугуна, 816 тысяч тонн стали и выпуска 544 тысяч тонн проката [12].
Эта программа соответствовала годовому плану примерно в 1 млн. 110 тысячам тонн
чугуна. Такое производство покрывало только шестую часть
потребностей страны в металле. Но для промышленности получился весьма и весьма амбициозный план. Кроме того, Наркомат финансов требовал
сократить финансирование промышленности, чтобы не вызвать инфляцию
только-только стабилизированного рубля. Складывалось положение, когда средств для такого производства могло и не хватить. Это
обстоятельство и побудило Дзержинского обратиться в Совет Труда и Обороны с
просьбой еще немного увеличить программу строительства паровозов и добавить
финансирования. Дзержинский полагал, увеличив заказ НКПС, таким путем
перебросить хотя бы еще немного средств в металлургию и поднять еще хотя бы
ненамного выплавку металла. Но только обращениями Дзержинский не ограничился. Обладая
прямой властью над государственной промышленностью, он сам делает шаги для
ускоренного подъема советской металлопромышленности. Южные металлургические
заводы, которые до войны производили львиную долю русского чугуна и стали,
теперь стояли, или работали с минимальной загрузкой. Стояли потушенными самые
крупные домны. На Петровском заводе крупная домна вырабатывала доменный газ, и
лишь в качестве побочного продукта получала чугун. Дзержинский решил такое
положение переломить. 30 мая 1924 года Президиум ВСНХ принимает решение задуть
домны на крупнейших металлургических заводах Юга: Юзофском,
Екатеринославском и Краматорском заводах, которые
стояли с 1918 года. К пуску были намечены: домна №1 на Юзофском
заводе, производительностью 288 тонн в сутки; домна №1 на Екатеринославском
заводе, производительностью 192 тонны в сутки, и домна № 3 Краматорского
завода, производительностью 192 тонны в сутки. В десятых числах июня они были
задуты. Только эти три домны могли выплавить более 20 тысяч тонн чугуна в
месяц, или 245 тысяч тонн в год. Производство чугуна в СССР с 15 июня 1924 года
возросло на 40% [13]. За какие-то считанные дни в своем промышленном производстве
СССР сделал большой рывок. Но даже этого рывка
оказалось недостаточно. Имеющееся, работающее производство могло обеспечить
потребности в металле только на 10%. если же будет выполнено задание,
поставленное Дзержинским и ВПК, и производство металла увеличится еще в полтора
раза, то все равно, как ни крути, наличный запас будет составлять только 15%
заявленной потребности. Так что, идея индустриализации совсем не была какой-то
отвлеченной идеей, как утверждают многие историки. Это была совсем не мысль,
вдруг отчего-то ударившая в голову руководству партии. Это был на деле ответ на новый кризис, гораздо более
масштабный и глубокий, чем те, которые уже сотрясали советское хозяйство. Острый дефицит металла оказался опасней, чем голод и
нехватка угля. Металл был нужен везде, от самого крупного завода, до самого
захудалого крестьянского хозяйства. Разный металл, конечно. Путиловскому заводу
подавай сляб и литейный чугун, высококачественную сталь. Мелкому заводу и
мастерской нужен листовой металл, проволока и мелкий сортовый
прокат. Зажиточный крестьянин-единоличник купит кровельное железо и
сельхозинвентарь. А бедному крестьянину, каким бы нищим он не был, все равно
нужна металлическая посуда и пригоршня гвоздей. Государственной промышленности металл был нужен, как
воздух, для обновления оборудования и основных фондов. Транспорту - для
строительства подвижного состава, паровозов, судов, прокладки железнодорожных
путей. Рынок требовал металлических изделий. Все эти требования, так или иначе,
упирались в ворота металлургических заводов, которые принадлежали государству. Дефицит металла приобретал политический смысл. Это был
главный товар, который в середине 20-х годов государственная промышленность
могла предложить на внутреннем рынке. Тогда еще не были организованы колхозы и
совхозы, и "Великий перелом" еще не наступил. С крестьянином
приходилось торговать, обменивая продукцию промышленности на хлеб. Лояльность
рабочих держалась на снабжении, и, в конечном счете, на поступлении хлеба от
крестьянского хозяйства, на торговле с ним. И крестьянская лояльность держалась
только на торговле. Пока государственная промышленность предлагает ему
сравнительно дешевые промышленные товары, крестьянин доволен. А как только их
поступление прекратится, то крестьянин задержит поставку хлеба, и никакими
реквизициями его не выбьешь. В случае попытки взять хлеб силой, крестьянин
начнет войну. Дефицит металла вполне мог привести к тому, что мог
обрушиться внутренний рынок, и страна могла вернуться к положению 1920-1921
года. Кризис навалился на хозяйство СССР летом, накануне хлебозаготовительной
кампании, и мог принести свои плоды уже осенью 1924 года. Любой признак нестабильности в СССР в 1924 году вполне мог
привести с попытке свергнуть
Советскую власть вторжением извне. На Балканах находилась расквартированная в
нескольких странах Русская армия. Чины этой армии создали Русский Общевойсковой
Союз - РОВС, полуполитическую, полувоенную
организацию для борьбы с Советской властью. Командование армии, несмотря на
огромные трудности содержания армии, в середине 20-х годов еще не оставляло
надежду возобновить войну, и не отказывалось от самой мысли борьбы с Советами.
Вторжение в 1924 году Русской армии несомненно привело
бы к катастрофическим последствиям, поскольку Красная армия была распущена. Так что, нужно было как можно быстрее развить производство
металла, чтобы удовлетворить потребности внутреннего рынка и промышленности.
Это была первая, и главная, задача индустриализации СССР. 3 Крестьянин в 20-х годах держал Советскую власть за горло.
Его экономическая власть была огромной. Конечно, каждый отдельный крестьянин
ничего не мог сделать против могущественного аппарата ОГПУ. Но масса крестьян
превращалась в колоссальную силу. В СССР 100 млн. крестьян. Всех их не
перестреляешь и в лагерь не посадишь. В Гражданскую войну крестьяне накопили
запасы оружия и боеприпасов, приобрели опыт боев и партизанских операций, и
были готовы дать достойный отпор коммунистам. Но даже если взять, хотя бы даже чисто теоретическим
образом, всех крестьян посадить в лагеря, то кто же тогда будет хлеб сеять? Кто
будет скот выращивать? Кто будет возделывать технические культуры? Кто будет
заготавливать дрова и деловой лес? Кто будет в армии служить? Кратко говоря, большевики властвовали над страной, обладая
мощным аппаратом ОГПУ. Недовольные подвергались
репрессиям. Большевики обладали мощным промышленным комплексом и большой
экономической властью. В их руках была монополия внешней торговли и банков.
Советское государственное хозяйство было трестировано и синдицировано,
отличалось от крестьянского хозяйства несопоставимо высоким уровнем
концентрации капитала и средств производства. Самый
маленький государственный завод был раз в пятьдесят мощнее крестьянской
ремесленной мастерской. Но, только, вся эта мощь имела одну ахиллесову пяту -
зависимость от поставок продовольствия и сельскохозяйственного сырья.
Большевики могли воевать против крестьянина "карающим мечом
революции" - ОГПУ. А крестьянин мог воевать против большевиков
"костлявой рукой голода". И было еще неизвестно, чье оружие эффективнее.
Эта зависимость тревожила Ленина еще в Гражданскую войну.
Он уже в 1918 году стал искать способы и методы освобождения от крестьянской
власти над страной. Все эти дореволюционные споры о крестьянском вопросе, все
прения о том, как бы дать крестьянину клочок земли, обласкать и пригреть,
кончились тем, что крестьяне в 1917 году разграбили помещичьи хозяйства,
разделили землю и почти полностью уничтожили товарное хозяйство на селе. До
войны большая часть товарного хлеба производилась именно в крупных хозяйствах.
А теперь, когда их не стало, вся остальная страна стала зависеть от
крестьянского излишка, который крестьянин может дать, а может и не дать. Какие бы уступки крестьянину не были сделаны, все равно
хлеба недостаточно. Излишек слишком мал и составляет сотню или полсотни пудов
на хозяйство, и то в урожайный год. А в неурожай деревня сама голодает. Выход из этого был только один - организация товарных
хозяйств. Ленин встал в 1918 году. 11 июня 1918 года был выпущен декрет о
создании в деревнях комитетов бедноты, руками которых предполагалось создать
эти коллективные хозяйства. Дров при этом наломали порядочно. Беднота, получив
в руки власть, бросилась грабить более зажиточных крестьян. Из всей этой затеи
вышел полный конфуз, и 23 ноября 1918 года Ленин был вынужден комбеды
упразднить. А там же, где все-таки появились первые коллективные
хозяйства, дела шли из рук вон плохо. Опыта ведения большого коллективного
хозяйства у организаторов первых колхозов, совхозов и коммун не было. Всему
пришлось учиться на ходу. Кроме того, накладывались огромные трудности,
созданные войной. Было мало сельхозинвентаря, скота и лошадей. Из-за
многочисленных мобилизаций лошадей в армию, большинство хозяйств осталось без
тяглового скота. и, вдобавок,
на хозяйство возлагалось содержание огромного количества едоков в коммунах. В общем говоря, первые совхозы и коммуны разорились. Но от идеи коллективного хозяйства не отказался. Это была
общая для всех социалистов идея. Общая и принимаемая
ими совершенно некритически. Провалив первую попытку, Ленин решает пойти путем
более долгим и сложным, но зато более продуктивным. Идея коллективного
хозяйства связывается с техническим перевооружением сельского хозяйства, с
машинной обработкой земли. Расширяются способы объединения крестьян в
коллективные хозяйства. Это могут быть кооперативы самых разных видов,
товарищества, артели, коммуны. Социалистический сектор сельского хозяйства остро нуждался
в тягловом скоте и в сельхозинвентаре. Примитивное ручное хозяйство на
самодельных плугах и сохах, не могло давать много товарного
хлеба, и в этом отношении мало чем отличалось от крестьянского хозяйства. Для
того, чтобы резко поднять производство в сельском
хозяйстве, требовалось его перевооружить, дать вместо лошадей - трактора, а
вместо деревянной сохи - стальной плуг. Ленин с огромным вниманием интересовался способами машинной
обработки земли. Еще в марте 1918 года он дал указание организовать в г. Марксштадт завод по производству тракторов, и выделить на
закупку станков 100 тысяч рублей. Эта инициатива так и не была реализована, но
попытки что-то сделать продолжались. В августе 1919 года на Обуховском
заводе было собрано три трактора система "Холт".
Завод продолжал изготовление и сборку тракторов, и до 1924 года выпустил еще 50
машин [14]. По его инициативе в конце 1921 года было изготовлено
несколько электроплугов, и 22 октября на Бутырском хуторе, в присутствии
Ленина, было проведено их испытание. 4 Тракторам уделялось огромное внимание. Большие закупки
тракторов начались уже летом 1921 года. В этом году было куплено тракторов и селькохозяйственных машин на сумму 49 млн. 469 тысяч рублей
[15].Они были переданы в государственные совхозы. В последующие годы, до
1923/24 года было куплено тракторов еще на 39, 3 млн. рублей [16]. Это,
примерно, 17 тысяч тракторов в общей сложности. Ленин так оценил значение этих
тракторов: "Если бы можно было направить в деревню сто тысяч тракторов,
снабдив их топливом и частями, что, как вы понимаете, пока фантазия, вот тогда
бы крестьянин сказал: "я за коммунию", то
есть за коммунизм". 100 тысяч тракторов в 1921 году для Ленина было
действительно фантазией. Но ни он сам, ни его сподвижники и не собирались
останавливаться и ограничиваться только закупками тракторов за границей.
По-настоящему решить вопрос наличия тракторов можно было
только наладив их производство. Вопрос оказался не таким простым, как могло бы показаться.
Собственного тракторостроения в России не было. Трактора русская промышленность
перед войной только начала осваивать. На Путиловском заводе в бывшей артиллерийской
мастерской было налажено кустарное изготовление и сборка тракторов. Несколько
тракторов в год - это был максимум производства. А Ленину требовались сотни
тысяч машин. В начале 1923 года в Госплане была образована комиссия по
изучению перспектив тракторостроения. Она должна была изучить иностранные
образцы тракторов разных типов, определить лучший по характеристикам, самый
легкий в изготовлении и самый дешевый, а также изучить, на каких заводах, и в
каком количестве возможно изготовление тракторов. В мае 1923 года для выпуска в
России был выбран трактор "Фордзон" фирмы
Форда. Он оказался самым легким, самым технологичным, и самым лучшим трактором.
Вскоре после этого завод "Красный Путиловец",
бывший Путиловский, получил для изучения образец "Фордзона".
10 июня 1923 года правление Ленмаштреста выдало
заводу заказ на производство 5 тракторов. Вскоре после этого решения на
"Красный Путиловец" поступил новый трактор
"Фордзон", предназначенный для изучения в
качестве образца. На заводе предстояло снять со всех 715 деталей трактора
чертежи и организовать их изготовление. Выбор остановился на "Красном Путиловце"
потому, что этот завод был единственным в Советской Республике, на котором
имелся достаточно развитый цикл производства. Именно здесь было налажено наиболее
сложное и точное производство орудийных стволов. Более точного производства в
стране не было. Здесь же была мощная кузнечная мастерская, которая могла
производить поковки для деталей трактора. Другие заводы такого производства не
имели. Здесь же был одна из первых в России автомобильных мастерских. "Путиловец" был лучше всего подготовлен для развития
тракторостроения. Освоение трактора было для завода сложным и очень трудным
делом. Целый ряд деталей, особенно деталей двигателя, требовал такой точности и
чистоты обработки, какую сложно было добиться на имеющемся оборудовании завода.
Тракторостроение отличалось от паровозостроения тем, что выдвигались гораздо
более строгие требования к обработке деталей. Кроме того, не было подходящего инструмента, могущего
обеспечить требуемую точность и чистоту, и не было опыта изготовления такого
рода деталей. Все это сыграло свою роль. После пробного пуска трактора, началась работа над
чертежами и размерами. Трактор разобрали на части, в автомобильной мастерской
организовали измерительную лабораторию, где начался обмер всех деталей трактора
и составление эскизов. По этим эскизам в проектном бюро завода делались чертежи
деталей и разрабатывались сборочные чертежи трактора. Конструкторы завода:
Седов, Горохов и Рогозин, изучали конструкцию трактора. Когда эта работа была
сделана, началось изготовление деталей: "Шли недели. В автомобильной мастерской не смолкал гул
станков. Синеватой стружкой завалили даже проходы. Чтобы собрать трактор, надо
было изготовить около 700 деталей. Многие из них требовали безупречной
обработки. Не всегда выручало и высокое мастерство краснопутиловцев:
часто не удавалось точно скопировать деталь американского "фордзона". Инструмент крошился, выходил из строя. Тут
же изготовляли новый... Люди выбивались из сил, подготавливая к обработке эту
основную часть трактора (речь идет о блоке двигателя - авт.). От непрерывного
грохота молотков переставали слышать друг друга. На ладонях появлялись мозоли.
А дьявольски крепкий чугун с трудом поддавался зубилам. Сколько этих зубил
выкрошилось, сколько побросали их на свалку! Долго и упорно бились над коленчатым валом. Его делали из
целого куска, строгали, точили, фрезеровали, опиливали напильником, снова
точили, полировали наждачной шкуркой... Так же возились с другими деталями - поршнями, шатунами,
поршневые пальцы обрабатывались резцом на обычных токарных станках. Таким же
способом приходилось доводить до заданных размеров цементированые
и каленые детали. Из-за отсутствия допусков в чертежах размеры выдерживались на
глазок, детали часто не подходили. Напильники же и наждачная шкурка выручали не
всегда. Даже при тщательной обработке редко удавалось достигнуть нужной
чистоты... Уже в который раз разбирался трактор. Вместе с
конструкторами Седовым, Гороховым, Рогозиным, механики осматривали каждую
деталь. Не так-то просто было выявить дефект. Из-за небрежного исполнения
сальниковых уплотнителей цилиндры забивались мелкой пылью. От плохого
сопряжения деталей заедали кулак переключения скорости, фрикционы, толкатели
клапанов. Долго мучились с намагничиванием магнитных держателей: не было в этом
деле опыта. Когда не удалось достать нужные ролики подшипников для червячной
передачи, решили сделать их сами. Правда, выходившие из-под резца лучших
цеховых токарей подшипники не достигали нужной
точности, но использовать их было можно" [17]. В конце-концов, трактор собрали и
завели. Он стронулся с места, проехал несколько метров, заглох и встал, как
вкопанный. После новой переборки удалось устранить последние дефекты, и тогда
уже трактор стал работать более или менее нормально. Первый "Фордзон-путиловец" был готов к 1 мая 1924 года. Первых
два трактора показали на первомайской демонстрации в Ленинграде. Потом один из
них прехал своим ходом на сельскохозяйственную
выставку в Нижнем Новгороде, где соревновался с американским "Фордзоном". Советский трактор оказался не хуже, и даже
победил в соревановании по вспашке и бороновании. Это была первая победа советского машиностроения. Однако, до полного освоения тракторостроения было еще очень и
очень далеко. Кроме "Красного Путиловца"
решено было попробовать наладить производство тракторов на Коломенском заводе.
В 1923 году там удалось сделать и собрать первые два трактора "Коломенец". Производство продолжалось и в дальнейшем,
и до 1930 года завод выпустил 206 тракторов [18]. Выпуск был прекращен после
пуска Сталинградского тракторного завода. В 1924 году советское тракторостроение находилось только в
стадии зарождения. Но значение этого почина было огромным. Опираясь на массовый
выпуск тракторов и перевооружение сельского хозяйства, можно было лишить
крестьянина власти над страной. Сталин решился на "Великий перелом"
тогда, когда пуск Сталинградского тракторного завода был уже делом
предрешенным, и программа перевооружения сельского хозяйства стала реальностью.
Трудно было заподозрить советское тракторостроение
в серьезной конкуренции американским и шведским заводам. 10 тракторов
Коломенского завода не могли идти ни в какое сравнение
с производством на заводах Форда, где собирались сотни машин в сутки. Казалось
бы, еще долго не удастся отказаться от ввоза тракторов. Но Дзержинский резко
выступил против замыслов Совет Труда и Обороны увеличить закупки тракторов. 28
июля 1924 года он написал письмо в Политбюро с протестом против решения СТО, и
с просьбой ускорить решение вопроса о тракторостроении на советских заводах. 5 17 июня 1924 года, Совет Труда и Обороны вынес
постановление по ходатайству Дзержинского: ходатайство отклонить, а
производственную программу по паровозам сократить до 28 млн. рублей, то есть
урезать заказ НКПС на сто паровозов. В СТО взяла верх позиция Сокольникова,
который стоял за сокращение финансирования промышленности. Это было поражение. Работа ВПК, после трех месяцев работы,
оказалась сорванной, а результаты уничтожены. 19 июня, через два дня после
отказа СТО увеличить программу, Дзержинский пишет письмо в Политбюро ЦК,
Сталину и созывает заседание ВПК. В записке Сталину, Дзержинский указал, что
Совет Труда и Обороны своим решением фактически отменил все решения Высшей
правительственной комиссии, и попросил рассмотреть этот вопрос на заседании
Политбюро. В один день собрались на заседание Политбюро и ВПК, на
которых был поставлен один и тот же вопрос: состояние металлопромышленности. В
хозяйственном штабе Дзержинского, обсудив вопрос, решили прибегнуть к
политическому методу решения этого противоречия. Нужно сделать три вещи:
сосредоточить управление металлопромышленностью в одних руках, обратиться к
работникам промышленности с просьбой о помощи, и создать единый промышленный
бюджет. До этого управление металлопромышленностью было разделено
между несколькими хозяйственными органами. Заводы, как хозяйственные единицы,
были включены в тресты, которые подчинялись Центральному управлению
государственной промышленности, сокращенно ЦУГПРОМ ВСНХ. Это управление
объединяло все государственные промышленные предприятия, независимо от отрасли.
Кроме него в структуре ВСНХ было Главное экономическое управление, ГЭУ, которое
занималось планированием и контролем. А также, в той же структуре ВСНХ, были
главки, такие, как Главметалл, которые занимались
вопросами производства, распределения и сбыта металла. В Президиум ВСНХ
информация о состоянии металлопромышленности подавалась вместе и вперемежку с
информацией о состоянии, например, текстильной или кожевенной промышленности, и
от разных отделов, каждый из которых излагал свою точку зрения. Дзержинский предложил провести в металлопромышленности
концентрацию и централизацию управления. Кроме имеющихся 18 трестов союзного значения, которые
объединяли крупные заводы, нужно было организовать дополнительно три синдиката,
объединяющие в себя мелкие и средние заводы металлопромышленности. В июле 1924
году были образованы: Металлосиндикат Центрального
района, Уральский горнозаводской синдикат, сокращенно
"Уралмет", и Всесоюзный синдикат
сельскохозяйственного машиностроения, сокращенно "Сельмашсиндикат".
Тресты и синдикаты объединялись под управлением Главного управления
металлической промышленности, сокращенно ГУМП ВСНХ [19]. Управление подчинялось
непосредственно Президиуму ВСНХ. Главметалл
оставался, но было решено произвести там кадровую перестановку. Вторым пунктом программы было обращение к работникам
металлопромышленности. Нужно было широковещательно разъяснить проводимую
политику в экономической печати, а также привлечь на помощь активность и
инициативу низовых работников. Третьим пунктом было создание единого
промбюджета. Это изобретение Дзержинского пережило
самого автора. Только одним этим Феликс Эдмундович обессмертил свое имя. 19
июня 1924 года им был заложен один из краеугольных камней в основание советской
экономики и советской индустриализации. Это изобретение простое, но очень эффективное.
Государственная промышленность часть полученной прибыли сдавала государству. То
есть, Наркомат финансов проектирует бюджет, в котором есть строка
финансирования промышленности. Из этого фонда деньги переводятся предприятию,
на которые в плановом порядке закупается сырье и топливо, выплачивается
зарплата рабочим и восстанавливаются основные фонды. Предприятие
работает, выдает продукцию. Если продукция сдается прямо государству, то в Наркомофин идет только цифра: завод выпустил продукции на столько-то миллионов рублей. Разница между отпущенными
ассигнованиями и стоимостью выработки и есть "прибыль" или
"убыток". В том же случае, когда завод работает на рынок, то
полученные сверх покрытия производственных расходов деньги частично
перечисляются в государственный бюджет. Это - прибыль без кавычек. Но до 1924 года был порядок: все крупные программы,
строительство и переоснащение заводов проходят утверждение не только в ВСНХ,
Госплане и Совтрудобороне, но и в Наркомфине.
Подготовленную программу строительства или ремонта чего-то, нарком финансов
включает в проект бюджета. Или не включает, если видно, что свободных финансов
в бюджете нет. Окончательное решение принимает СТО, но перед этим выслушиваются
все стороны. Вокруг этого и начался спор ВСНХ и Наркомата финансов.
Программа развития металлопромышленности уперлась в упорное сопротивление Наркомфина увеличению затрат на промышленность. Дзержинский предложил такой выход. Единый
промбюджет - это сумма, которая отпускается
промышленности в целом, без указания, сколько идет на производство, а сколько
на строительство. Она точно соответствует возможностям бюджета, и сверх нее
ВСНХ не просит больше ни рубля. Но зато, распределение промбюджета
идет уже в Президиуме ВСНХ, в соответствии с задачами развития промышленности.
Вот тут уже возможны варианты: одну отрасль промышленности развивать за счет
другой. Политбюро, которое заседало в тот же день с ВПК,
рассмотрело положение металлопромышленности, кризис в хозяйстве, и приняло
такое решение - освободить Дзержинского от всех дел, кроме вопросов
металлопромышленности. Этим ему были даны полномочия на решение кризиса по
предложенной им программе. 6 Советские историки прошли мимо этих исторических событий.
Дата - 19 июня 1924 года, имеет право быть занесенной во все списки самых
важных событий. Это и есть подлинное начало советской индустриализации. У начала индустриализации стояли Дзержинский, разработавший
план и способ индустриализации, и Сталин, который в Политбюро поддержал
предложения Дзержинского и обеспечил подкрепление их решением Политбюро. Итак, главная задача индустриализации - опережающий рост производства
стали и чугуна. Цель - строительство мощной машиностроительной индустрии,
которая может сделать хозяйственный переворот в стране. Политическая цель -
сбросить экономическую власть крестьянства, путем создания крупных товарных
хозяйств, снабженных машинами и оборудованием, изготовленными на советских
заводах. Метод индустриализации это сосредоточение управления
промышленностью в одном штабе и концентрация государственного капитала в едином
промышленном бюджете. Способ индустриализации это крупномасштабное планирование
развития целых отраслей промышленности в их взаимосвязи и взаимном влиянии друг
на друга. Одновременно развитие вместе с крупной металлургической и
машиностроительной промышленностью смежных и связанных отраслей хозяйства.
Характер индустриализации это концентрация производства на крупнейших заводах,
и строительство самых крупных и самых современных предприятий. Как видите, никаких абстрактных идей развития чего-то там.
Все совершенно конкретно: конкретно и четко поставленные цели и задачи,
конкретные методы, уже разработанные и проверенные на практике. Конкретный
политический смысл. Дела шли намного впереди слов.
Конкретные мероприятия уже начались, а вот ни понимания, и, тем более, ни
программного заявления, еще не было. Потребовалось больше года, прежде чем
программа и задачи индустриализации будут сформулированы и приняты съездом
партии. Не удержусь от соблазна еще раз пнуть
советских и российских историков и теоретиков, как живых, так и уже покойных.
Этот пинок будет особенно злым и сильным. Более того,
наших, отечественных интеллигентов от академической науки нужно не просто пинать, а бить кованым сапогом прямо по лицу. Они того
вполне заслуживают. Спросите, за что? А за то, что они не выполнили своей
главной задачи. Эта главная задача интеллигенции всех времен и народов, начиная
от зари письменности, состояла в том, чтобы изучить реальное положение дел,
проанализировать его и сформулировать цели и задачи дальнейшего развития. Одним
словом, разобраться и понять. А потом донести это понимание до широких народных
масс и правительства. Неважно как: в священных гимнах, в религиозных
проповедях, философских трактатах или научных монографиях. Главное: понять и
сообщить. Общество, народ, страна и государство живут и процветают,
пока интеллигенция, не зная сна и отдыха, не взирая ни на какие запреты,
изучает свою страну, свой народ, общество, а результаты своего изучения
обобщает, формулирует и несет в массы или в правительство. Здесь возможны варианты. Можно страну не изучать, но заделаться
правительственным советником. Век таких "мудрецов" был, как правило,
недолог. У восточных правителей был мудрый обычай - выставлять на всеобщее
обозрение головы таких неудачливых "мудрецов". А можно сделать
наоборот: изучать и изучать дотошно, до тонкостей, но никому знаний не
передавать из соображений безопасности. Удовлетворил свое любопытство, и
помалкивай. В таком случае свой правитель голову точно не отсечет. А дальше, среди мира и спокойствия, государство и общество
ветшают и дряхлеют под управлением глупых правителей. И, наконец, наступает
момент, когда такое государство рушится под ударом завоевателя. И тогда голова
слишком умного мудреца отвалится от удара иноземного завоевателя. Или же, это
уже изобретение ХХ века, от удара собственного пролетария. И тот, и другой путь пока еще никому, кроме поражения и
горя ничего другого не принес. В Советском Союзе, после Второй
мировой войны осуществился второй путь. После долгой политической борьбы, в
которой активно участвовали ученые и интеллигенция, после того, как
значительная часть их, руками другой половины, была уничтожена, установился
такой незыблемый, нигде не записанный, но тем не
менее, не нарушаемый порядок. Можно было или заниматься крупными проблемами, и
по мере работы следовать за всеми колебаниями линии партии, или заниматься
чем-нибудь очень мелким и несущественным, но зато совершенно без всякой
политики. Большая часть ученых выбрала второй вариант. Со временем,
институты, кафедры и сектора заполонили вот такие, мелкотравчатые ученые, которые
занимались мельчайшими проблемами, устраивали мельчайшие дискуссии и
публиковали книги, забитые этой мелочевщиной [20]. В итоге, огромный исторический опыт России, уникальный и
своеобразный, мало того, что был всерьез усечен сталинскими историками,
оказался еще и распыленным в сотнях тонн такой, с позволения сказать, научной
литературы. В этом бумажном море утонули важнейшие события и яркие личности.
Теперь приходится восстанавливать их по кусочкам, по осколкам, выбирая из этого
бумажного хлама отдельные удачные высказывания, отдельные сведения и обрывки
воспоминаний очевидцев и участников. Я много раз поражался тому, насколько прочно были забыты
такие важные и выигрышные сюжеты для коммунистической пропаганды. Ранняя
советская история, это вообще, сплошь выигрышный сюжет для пропаганды. Нужно
было только ярко, в деталях расписать обрушившиеся на страну кризисы,
деятельность партийных вождей, инициативу народных масс, огромные жертвы,
героизм людей и так далее, и тому подобное. Лучшего рассказа о преимуществах
Советской власти не придумать. Капиталистические страны о себе такого никогда
не расскажут. Странно, что у нас на лекциях по истории не упоминались
люди, сделавшие колоссальный вклад в развитие СССР: Кржижановский, Дзержинский,
Струмилин, Рыков, Сокольников, Куйбышев, Орджоникидзе, Межлаук,
Рудзутак, Вознесенский. Странно, что у нас не рассказывали и не писали о
гвардейцах индустриализации: Графтио, Винтере, Александрове, Рухимовиче,
Серебровском, Гугеле, Франкфурте, Иванове, Свистуне, Сафразяне, Завенягине, Малышеве, Тевосяне и других. Вам ничего не говорят эти
фамилии? Вот-вот, это и есть работа советских историков. Так сказать, крыть
здесь нечем. Мне встретилась только одна книга, где была сделана попытка
рассказать о жизни и деятельности этих людей. Это книга А.Ф. Хавина "У
руля индустрии", вышедшая в 1968 году. И так, какую область не возьми. Нет нормальной литературы о
самом выдающемся военначальнике Красной Армии - М.В.
Фрунзе, хотя его вклад в победу в Гражданской войне самый важный. В той, что
есть, Фрунзе предстает командиром не то сталинской, не то ленинской школы. О
том, как он реорганизовал Красную Армию в 1924-1925 году, вообще молчок. Есть
об этом только одна книга И.Б. Берхина, но за политкорректным стилем в ней ничего не понятно. Мол, были
трудности, успешно решенные. А кто такой Триандафиллов? Вот
если бы не Виктор Суворов, не знал бы такой фамилии. А это, между прочим,
создатель наступательной стратегии Красной Армии. Почти ничего не известно о конструкторах вооружения Красной
Армии, о первых авиаконструкторах Советского Союза. Даже такой осведомленый автор, как Максим Калашников, обошел их своим
вниманием. А кто проектировал Туркестанско-Сибирскую
железную дорогу, Байкало-Амурскую магистраль, трассу Абакан-Тайшет, которая была
спроектирована до войны и разведана в 1943 году, железную дорогу Норильск-Лабытнанги? Имена этих людей не известны
большинству даже историков-специалистов. А вообще-то говоря, об этих людях надо рассказывать в
школах и в институтах, писать и издавать о них книги, их именами называть
города и улицы. Вот, были у нас люди, которые могли сворачивать горы и строить
заводы-гиганты в чистом поле. Чтобы добиться процветания России, в первую
очередь нужно твердо помнить имена выдающихся полководцев, инженеров, ученых, индустриализаторов и следовать их примеру. Вот в Германии
вокруг главного немецкого индустриализатора - Круппа, целый культ создали. А у нас? Вот за это и нужно бить сапогами историков и писателей: за
то, что они позволили забыть этих выдающихся людей. 7 Получив поддержку Политбюро, Дзержинский развернул в ВСНХ
кипучую деятельность. Требовалось развернуть агитацию среди работников
металлопромышленности, обследовать состояния трестов, производящих металл и
металлоизделия, довести до конца разработку производственных планов и программ. Через три дня, 21 июня 1924 года Дзержинский обращается в
ЦК ВКП(б) с новой просьбой о пересмотре состава Главметалла ВСНХ. К письму он приложил список членов нового
правления Главметалла. ЦК приняло его предложение. Еще
через две недели, 3 июля, Политбюро расширило состав ВПК до 14 человек. туда были введены: И.И. Лепсе, председатель ЦК профсоюзов металлистов, П.И.
Судаков, председатель правления Главметалла, В.Я. Чубарь, председатель Совнаркома Украины, С.С. Лобов, председатель
Северо-Западного промбюро, Д.Е. Сулимов,
председатель Уральского облисполкома, А.Ф. Толоконцев,
председатель треста ГОМЗ [21]. Одним словом, к работе по развитию металлопромышленности
были подключены все, кто имел отношение к самым важным районам, где
производился металл или были сосредоточены крупные промышленные предприятия. ВПК занялось формированием и расчетами единого
промышленного бюджета. Нужно было рассчитать потребности в металле, угле, руде,
рассчитат стоимость их добычи и производства,
согласовать с требованиями Наркомфина. Теперь это
можно было осуществить, так как появилась твердая и надежная рассчетная единица - червонец. В ходе работы над единым промбюджетом,
члены ВПК убедились в том, что не могут вписать в него даже минимальные планы.
Остро не хватает средств даже для достижения минимально необходимого для
развития промышленности уровня производства металла, даже для полного покрытия
потребности в металле. Попытка решения путем поднятия рыночных цен на
металлоизделия уже потерпела крах. Дзержинский, потому, пошел другим путем.
Нужно сократить, и сократить кардинально, издержки в производстве металла. Они
складываются из двух частей: затрат на топливо и руду, и накладных расходов. 16
июля 1924 года ВПК внесла в Госплан предложение: установить плановые цены на
топливо и руду для государственной промышленности на уровне фактической их
себестоимости. Это сразу бы дало удешевление металла на 40% и, соответственно,
рост производства. А вторая часть решения, сокращение накладных расходов, чуть
позже вылилось в целую кампанию за режим экономии в промышленности. Продолжаются споры вокруг финансирования металлоемких
программ. Совет Труда и Обороны передал решение этого вопроса в Госплан. ВПК 30 июля поручила Главметаллу
составить план судостроения на следующий, 1924/25 год, в размере 18,9 млн.
рублей, из которых 15 млн. будет покрыто государственные ассигнованиями, а
остальное - внутрипромышленными накоплениями. Но Госплан не согласился с
этим планом, и настаивал на цифре в 10 млн. рублей. 10 сентября 1924 года Совет
Труда и Обороны принял вариант Госплана и утвердил программу судостроения на
1924/25 год в размере 10, 5 млн. рублей [22]. На эти деньги можно было
построить только одно судно. В начале сентября 1924 года в спорах с Госпланом и СТО
Дзержинский получил серьезный аргумент. Его политика на
подъем металлургии дала свои плоды. Установленный на полгода 1923/24
хозяйственного года план оказался перевыполнен. Чугуна было выплавлено 628, 2
тысячи тонн, что на 13% больше установленного плана, стали - 943, 4 тысячи
тонн, что на 14% больше плана, проката выпущено - 647 тысяч тонн, что на 19%
больше плана[23]. Трест "Югосталь"
увеличил, по сравнению с 1922/23 годо, производство
чугуна в 3,5 раза, стали - удвоил, выпуск проката увеличил в 1, 7 раза. Но,
правда, производство металла находилось еще на уровне 15,6 - 22,6% по видам
продукции от уровня производства 1913 года. С такими аргументами можно было начинать наступление. Что
Дзержинский и сделал. 12 сентября 1924 года он сделал на
Политбюро доклад о работе Высшей правительственной комиссии по
металлопромышленности, в котором сформулировал основные проблемы
металлопромышленности и методы их решения. Дзержинский поставил вопрос ребром: Несколько спутанную мысль Дзержинского можно выразить
короче: если сейчас не заняться развитием металлургии, то в последующем, когда
потребности в металле возрастут, каждая тонна металла будет обходиться все
дороже и дороже. Нельзя мириться с тем, что производство металла имеется всего
на уровне пятой части от производства 1913 года. Политбюро и теперь выразило полную поддержку Дзержинскому.
Решением Политбюро ЦК вместо Главметалла временно
было образовано МеталлЧК во главе с Дзержинским. Информотделу ЦК предписывалось издать стенограмму совещания
по этому вопросу с выступлением Дзержинского, как имеющую особую ценность для
хозяйственной работы. После этого заседания, Политбюро предписало Дзержинскому
срочно взять отпуск и отдохнуть от работы. Он уехал в Крым на месяц. В отпуске Дзержинский, в спокойной обстановке продолжал
работу над формулировкой промышленной политики, над мерами по подъему
производства металла. Он тогда выработал основные меры, которые следовало предпринять
для коренного перелома в состоянии промышленности. 17 октября 1924 года состоялось новое заседание ВПК, на
котором был поставлен вопрос о производственной программе по выпуску металла и
машин. План устанавливал задачу достижения уровня производства в 27% от уровня
1913 года. В весовом объеме - это удвоение продукции. До 1 октября 1925 года
металлургическая промышленность должна была выплавить 954, 8 тысяч тонн чугуна,
1 млн. 304 тысяч тонн стали и выпустить 928 тысяч тонн проката. План по общему
машиностроению устанавливался в 95,1 млн. рублей, по судостроению в 6, 9 млн.
рублей, по метизам в 11, 6 млн. рублей. Промышленность должна была в 1924/25
году построить 570 автомобилей и 2250 тракторов, из них 400 гусеничных. Общая
программа промышленности была запланирована на уровне 306 млн. рублей. С этой
программой согласился Госплан[25]. После разработки и утверждения этой программы Высшая
правительственная комиссия была распущена. Дзержинского назначили на пост
председателя правления Главметалла. Своим
заместителем он провел В.И. Межлаука. 8 Меры, предложенные и проводимые Дзержинским, вызвали
сопротивление со всех сторон. Против них высказался Совет
Труда и Обороны, возглавляемый Каменевым, против выступил Наркомат финансов,
возглавляемый Сокольниковым, против высказался ВЦСПС, руководимый Томским.
Противники были внутри ВСНХ, которых возглавлял и объединял Пятаков. Госплан
занял двойственную позицию, поддерживая господствующее мнение. Однозначная поддержка инициативам Дзержинского была только
в Политбюро и в ЦК партии, которую ему обеспечивал Сталин. Это противостояние, которое Дзержинский преодолевал с
большим трудом, проистекало из того самого массового неприятия нэпа членами
партии. Хозяйственная политика им виделась не как борьба за рост производства,
а как администрирование и распределение. Из таких соображений боролась против
Дзержинского большая часть хозяйственников. Каменев боролся еще и потому, что
перешел в оппозицию и выступил против Сталина, а тот оказывал Дзержинскому
поддержку. Сокольников боролся частично из-за того, что тоже был
оппозиционером, а частично защищая ведомственные интересы Наркомфина.
Любопытно, что Дзержинский нашел себе союзников, с одной
стороны, в лице Сталина, а с другой, в лице специалистов ВСНХ и Госплана, бывших
меньшевиков. Меньшевики нэп поддержали, хотя оставались политическими
оппонентами большевиков. Валентинов, сам бывший меньшевиком, и входивший в
группу меньшевиков, говорит, что они поддерживали нэп потому, что видели в нем
выход на дорогу нормального, стабильного развития страны, к тому, в конечном
счете, к чему они все стремились. Поддержали не только морально, но и
практически, своими знаниями. Среди меньшевиков была группа сильных
экономистов. С приходом в ВСНХ Дзержинского, который открыто
встал на позицию сотрудничества и покровительства специалистов, идейные бои с
коммунистами потеряли былую остроту. Несогласие, конечно, осталось, но зато
теперь активность спецов нашла свой выход в работе на
развитие металлопромышленности. Эта своеобразная смычка сыграла потом свою роль в
составлении и дебатах вокруг первого пятилетнего плана. Дзержинский объединил
посредством связи через себя Сталина и Бухарина, которые тогда придерживались
нэповского курса, и этих спецов-меньшевиков, которые
перестали спорить с руководством Госплана, занялись составлением планов и
развитием планирования. Они-то и составили пятилетный
план, который потом, в несколько изменном виде,
принял на вооружение Сталин. Работа над ним началась еще при жизни
Дзержинского, при торжестве нэповской политики, а закончилась уже после смерти
Дзержинского, и уже после объявления Сталиным войны Бухарину. План очень
пригодился потом для побития Бухарина. В других условиях план не был бы составлен и реализован.
Если бы не открытая и последовательная поддержка Дзержинского, специалисты так
и продолжали бы вести безуспешную и упорную войну с большевистским руководством
Госплана и ВСНХ. Вообще, если бы не деятельность Дзержинского, то сама
задача первого пятилетнего плана: развитие металлургии и машиностроения, не
была поставлена и должным образом разработана. 23 октября 1924 года, Дзержинский написал письмо
председателю Коллегии ГЭУ ВСНХ СССР А.М. Гинзбургу, с изложением развернутой
системы постановки промышленности на твердую почву. Цель всей работы ВСНХ
заключалась в максимальном расширении и удешевлении производства. Причем он
указал, что нужно, в первую очередь, обратить внимание на внутренние ресурсы и
накопления промышленности, и первым делом пустить их на финансирование роста.
Источниками накопления должны были стать: ликвидация бесхозяйственности в
производстве, которая включала в себя повышение качества материалов и сырья,
уплотнение рабочего дня, приведения штатов в соответствие с производством. А
также ликвидация бесхозяйственности в сфере распределения, проведение
удешевления всей продукции и налог на население [26]. А тем временем Наркомат финансов и Совет Труда и Обороны
готовили свое решение по финансированию промышленности. Наркомат финансов внес
в СТО предложение о сокращении промышленного бюджета до 260 млн. рублей, то
есть почти вдвое. 14 ноября 1924 года СТО приняло постановление, которое
утвердило промышленный бюджет в размере 270 млн. рублей. 17 ноября 1924 года Главметалл
собрался на экстренное совещание. Решения Совет Труда и Обороны уничтожали все
результаты деятельности ВПК и снова обрекали промышленность на убытки. Главметалл сделал заявление: "Уменьшение программы должно вызвать сокращение
нагрузки предприятия, удлинить сроки оборота капитала и невозможность
долгосрочного кредита" [27]. Через три дня, 21 ноября 1924 года, Дзержинский вышел на
трибуну 5-й Всероссийской конференции союза металлистов и сделал доклад о
металлопромышленности. Он говорил, что из-за недогрузки предприятий и раздутых
штатов на заводах, крупная промышленность не выходит из убытков. Убыток по
"Югостали" вырос и составил 1 млн. 220
тысяч рублей, по ГОМЗ - 4 млн. 978 тысяч рублей, по Ленмаштресту
- 1 млн. 338 тысяч рублей, по "Цупвозу"
[28] - 105 тысяч рублей, здесь убыток удвоился, и по Судотресту
(Лениград) - 1 млн. 200 тысяч рублей. 8 млн. 841
тысяча рублей убытка! Прибыль по уральским трестам сократилась на 21% и
составила 2 млн. 746 тысяч рублей [29]. При таких убытках, которые возрасли
на 24%, сокращение промышленного бюджета вдвое - удар для металлопромышленности.
Дзержинский стал уговаривать профсоюзных руководителей поддержать его политику:
сократить штаты, уменьшить стоимость продукции, поднять производительность
труда, уплотнить рабочий день, а самое главное, потребовать увеличить программу
производства. Профсоюзы встали против Дзержинского. Они наотрез
отказались сокращать рабочих и увеличивать производство. После долгих
препирательств, профсоюзные вожаки дали согласие сократить численность рабочих
на 7%, но взамен выдвинули требование сократить производственную программу на
12%. Потратив время на ругань и препирательства с профсоюзным руководством,
Дзержинский ничего от них не добился. Сделку с обменом 7% рабочих на 12%
программы он отверг как совершенно неприемлимую. Добил программу Госплан, Президиум которого собрался 22
ноября 1924 года под председательством И.Т. Смилги. Докладывал на нем сам
Смилга и профессор Калинников, которые предложили урезать производство металла
по всем видам продукции на 5%. Дзержинский боролся изо всех сил. Наконец, состоялось
еще одно заседание СТО, 24 ноября 1924 года, на котором Дзержинский смог
выспорить у Каменева 3 млн. рублей сверх уже утвержденного бюджета. План поднятия производства металла рухнул. Теперь, при
убытках и сокращенном бюджете, удержать бы тот уровень, который есть, удержать
бы принятые и запущенные программы строительства паровозов и судов. У
Дзержинского осталась только одна трибуна, где он мог рассчитывать на
поддержку. 16 декабря 1924 года он выступил с докладом на заседании Политбюро
ЦК. Надежда оставалась только на политические методы борьбы. 9 Столкновение Дзержинского с Каменевым и Сокольниковым
произошло на Пленуме ЦК 17-20 января 1925 года. По требованию Дзержинского
вопрос о металлопромышленности был включен в повестку дня Пленума. Докладчиком
по вопросу был Молотов, который изложил общее состояние дел, и подчеркнул, что
вопрос очень внимательно изучался в ВСНХ и СТО, ничего существенного при этом в
чью-то поддержку не сказав. После доклада Молотова, ведомственные вожаки
схватились в прениях. Сокольников прочитал целый доклад, целую лекцию о
государственном бюджете, где с особенной силой упирал на
только что необходим стабилизированный рубль, что, мол, политика ВСНХ
авантюристична, что нельзя подрывать финансы СССР такими огромными вложениями в
промышленность. И сказал в заключение, что нужно двигаться осторожно и
осмотрительно. Вот, 7% роста - это оптимальные темпы. Дзержинский со всей своей страстью оспорил слова
Сокольникова. Он заявил, что нельзя считать нормальным.
когда политику в промышленности определяет Наркомфин, и что план, составленный в Наркомате финансов и
СТО уже сейчас недостаточен. Одни только заявки на первый квартал 1924/25 года
превысили годовой план СТО: по рельсам на 108%, по балкам на 102%, по листу на
128%, по катанной проволоке на 201%, по тянутой
проволоке на 171%. "Жизнь наша развивается гораздо скорее, чем на 7
процентов", - сказал Дзержинский [30]. Его аргумент о политике вызвал некоторые размышления среди
членов ЦК. Тут он задел за живое. Г.И. Петровский, взявший слово в прениях,
сказал, что: "нужно, чтобы направлял политику не товарищ Сокольников, а
Центральный комитет" [31]. Спор перешел в другую плоскость, где аргументы
Сокольникова уже не действовали. Члены ЦК решили, что Наркомат финансов и Совет
Труда и Обороны хватили через край, и что нужно ограничить их устремления. Они
думали не сколько о хозяйственном смысле предлагаемых
решений, сколько о влиянии этого спора на политическую расстановку сил в ЦК. 20 января Пленум ЦК принял резолюцию, в которой одобрялся
доклад Дзержинского, признавалось необходимым расширение металлопромышленности
и разрешалось увеличить производственную программу на 15%, а также ставилась
задача увеличения финансирования и расширения кредита металлопомышленности. Дзержинский понял, что ситуация
повернулась в его пользу, и тут же отдал указание Межлауку,
срочно, пока не улеглись страсти, созвать совещание Главметалла
и, опираясь на эту резолюцию, протащить хоть по одному тресту увеличение
программы. 21 января, в день закрытия пленума, Главметалл
разрешил Ленмаштресту увеличить свою общую программу
на 15%, а по отдельным видам продукции - на 40%. Дзержинский на Пленуме получил полную политическую
поддержку своим инициативам. Казалось бы, проблема недофинансирования промышленнности была решена. Однако торговля с Накроматом финансов обернулась другой стороной. Появилась и
получила подкрепление мысль о том, что развитие промышленности надо развивать
собственными силами, с опорой на свои капиталы, в том числе и
внутрипромышленные. Пока шла подготовка к Пленуму, Дзержинский еще раз
доработал свой план развития промышленности, сформулированный в записке в ГЭУ
ВСНХ СССР. Количество тезисов было сокращено, но те, которые остались,
приобрели резкую формулировку, постановку ребром. Главная мысль была проста - раз нельзя получить
дополнительные субсидии, то нужно опереться на накопления внутри самой
промышленности. Нужно максимально затянуть пояса. В программе остались три
тезиса: увеличение прибавочного продукта путем повышения производительности труда,
сокращение непроизводственного потребления, и широкие займы у населения. Все
эти меры давали какой-то капитал помимо Наркомата финансов. Но, вместе с вопросом получения капиталов, встал и другой
вопрос - как его использовать. Вопрос немаловажный, ибо полученный такими
ухищрениями капитал можно было очень легко и быстро растратить. Дзержинский
формулирует решение - бросить капитал на восстановление основных фондов
промышленности. Дело было в том, что имеющиеся заводы имели большой износ
основных фондов, то есть зданий, сооружений и оборудования. Они практически не
обновлялись с 1913 года, то есть к 1925 году возраст самых новых фондов
составлял 12 лет. А основная масса того же оборудования была еще старше.
Здания, построенные еще в эпоху промышленного бума 90-х годов XIX века,
конечно, ремонтировались по мере восстановления заводов, но все равно уже не
удовлетворяли требованиям развертывания нового производства. В начале 20-х годов, когда производство концентрировалось
на самых мощных заводах, в первую очередь были использованы самые молодые фонды
и самое лучшее оборудование. Потом, процесс восстановления захватил и другие
заводы, но тут уже положение с основным капиталом обстояло не так хорошо. Чем
дальше шло восстановление промышленности, тем больше приходилось платить
амортизационных отчислений, и тем дороже стоила продукция, произведенная на
таких предприятиях. И потом, основной капитал, доставшийся от довоенной
промышленности должен когда-то кончиться. Этот момент уже явственно чуствовался в 1925 году. Было понятно, что скоро резервы
восстановления промышленности будут исчерпаны. Поэтому Дзержинский решает больше не торговаться с Наркомфином. Нужно было доставать капитал самому и тратить
его только на обновление основного капитала. В этом ключ решения проблемы. Обо
всем остальном можно было пока забыть. 14 января 1925 года за несколько дней до открытия Пленума
ЦК, Дзержинский созывает в Президиуме ВСНХ совещание по основному капиталу. На
этом заседании было образовано Особое совещание по восстановлению основного
капитала, сокращенно ОСВОК, во главе с Дзержинским. Литература: 1. Валентинов. Н. Наследники Ленина. М. "Терра", 1991 Н. Новая экономическая политика и кризис
партии после смерти Ленина: годы работы в ВСНХ во время НЭП. Воспоминания. М.
"Современник", 1991, с. 161 2. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 73-74 3. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 78 4. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 148 5. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 79 6. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 32 7. Значит, один паровоз стоил в 1924 году примерно 68 тысяч
рублей золотом. Шведский паровоз был вдвое дороже. 8. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 89 9. Значит, одно судно, в 1924 году, в среднем, обходилось в
10 млн. рублей. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности. М.
"Издательство МГУ", 1966, с. 91 10. Стоимость пуда чугуна в 1924 году - 1 рубль 25 копеек.
Тонна стоила 70 рублей, а 1 тысяча тонн чугуна - 70 тысяч рублей. 11. Это расчет по чугуну. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во
главе металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 112 12. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 86 13. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 119 14. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 155 15. Внешняя торговля СССР за 1918-1940 годы. Статистический
обзор. М. "Внешторгиздат", 1960, с. 240 16. Внешняя торговля СССР за 1918-1940 годы. Статистический
обзор. М. "Внешторгиздат", 1960, с. 240 17. Костюченко С., Хренов И.,
Федоров Ю. История Кировского завода. 1917- 18. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности.
М. "Издательство МГУ", 1966, с. 158 19. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 140 20. Были, нужно отдать должное, и по-настоящему выдающиеся
работы. Те, кого я чаще всего цитирую, проделали очень большие и важные
исследования. 21. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 74 22. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 96-97 23. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 124 24. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 125-127 25. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе металлопромышленности.
М. "Издательство МГУ", 1966, с. 136-137 26. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 132 27. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 143 28. "Цупвоз" -
Государственное объединение механических военно-оборонных заводов. 29. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 144 30. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 177-180 31. Хромов С.С. Ф.Э.Дзержинский во главе
металлопромышленности. М. "Издательство МГУ", 1966, с. 177 |
