ФАБРИКА ШМИДТА

Посад Шанцы, вблизи Ковно.

На нашей фабрике гос­подствует страшная нужда и эксплуатация. Работает нас, рабочих, около 800 человек. Это большая сила. Но, к со­жалению, мы не умеем этой силой пользоваться, ибо мы сами этой силы не знаем, ибо нет солидарности среди на­ших товарищей, мы позволяем себя эксплуатировать и вместо того, чтобы всем вместе защищаться, покорно не­сем свое тяжелое ярмо. Пусть «Роботник литевски» ¹⁰ опишет наше положение, а когда наши товарищи прочи­тают и узнают, что другие товарищи призывают их к свя­той борьбе за наше дело, то, быть может, им будет стыд­но, и они поймут, наконец, необходимость приступить к собственной защите.

Как я уже сказал, нас здесь около 800 рабочих, в том числе более 50 женщин (в возрасте от 16 до 40 лет) и около 20 малолетних, едва достигших 12—13 лет. Работа наша очень тяжелая, так как мы производим всякие же­лезные и бронзовые изделия. Но такова уж, кажется, судь­ба рабочего: чем тяжелее труд, тем работать надо дольше. Летом мужчины работают с 6 утра до 7 вечера, или 13 час. в день, женщин выпускают на 5 минут раньше; малолет­ние работают с 6 утра до 7 вечера с перерывом с 9 утра до часу дня. В зимнее время мы работаем с 7'/2 утра до 8 ве­чера, или 12'/2 час. в день. Перерывы для взрослых следу­ющие: летом — с 7'/2 час. утра до 8, с 12 до часу дня, с 4 час. дня до 4'/2 час.— всего 2 час.; зимой — с 12 час. дня до часу и с 4 до 4'/2— всего 1'/2 час.

Как видите, работа наша очень тяжелая, продолжи­тельная. Такой труд требует хорошего питания, хорошего отдыха и приятных развлечений, в противном случае че­ловек может забыть, что он человек, и сделаться похожим на скотину. Но откуда нам взять средства на хорошее пи-

тание или развлечения? Для здоровых развлечений у нас нет времени, для хорошей жизни нет денег. После много­часового тяжелого труда рабочий возвращается домой та­ким измученным, что едва хватает сил поужинать и вме­сто того, чтобы поговорить с товарищами или женой, или поиграть с собственными детьми, он ложится как собака на свое логовище, чтобы восстановить хоть немного затра­ченные силы и вернуться на утро к ярму, точно раб. Раз­ве у кого-нибудь из нас есть время прочитать газету или книжку? Ведь после нескольких строчек, после несколь­ких минут чтения он от усталости уснет над книжкой. Нет у нас никакого подкрепления для измученного тела и моз­га. Скажите сами, на какие средства покупать газету или книжку, если заработка нашего не хватает на пищу и одежду? Рабочие, работающие поденно, зарабатывают от 20 до 80 коп. в день, женщины — от 20 до 50 коп., а сдель­щики зарабатывают 80 коп., самое большее 1 руб. 15 коп. в день. Такого заработка фабриканту не хватит на одну только одежду, хотя он вовсе не работает, а живет нашим трудом!

В слесарной мастера сами нанимают рабочих. Их зара­боток мастера сами записывают в книжки и записывают бог знает как, сколько им понравится. Мастера, работаю­щие сдельно, зарабатывают до 30 руб; в две недели. И это — собачья плата за тяжелый труд, а между тем они за это часто продают себя фабриканту и держат его сто­рону против нас.

Труд — тяжелый, жизнь — подлая, но это еще не все! К этому надо добавить еще болезни, которые всегда тя­нутся за нуждой и тяжелым трудом. Рабочие здесь боле­ют очень часто, больше всего воспалением легких. В тра­вильном отделении, где протравливают проволоку, труд убийственен от протравы, кровь портится, протрава ест железо, как же ей не съедать тела рабочего! Тут даже ды­шать нельзя. И часто бывает, что кровь идет горлом.

Хорошо еще, когда можно работать. Хотя труд и тя­жел, он все же лучше болезни, которая после него прихо­дит. Во время болезни за тобой нужен уход и надо питать­ся лучше, чтобы вернуть здоровье, а жена и дети тоже должны жить. Но именно тогда, когда больше всего нуж­ны деньги, у нас их меньше всего бывает.

Все мы, кроме малолетних, платим в больничную кас­су. Кто зарабатывает в день до 50 коп., платит ежемесячно 30 коп., а кто зарабатывает в день 80 коп. и до 1 руб., пла-

тит ежемесячно 50 коп. Таким-то образом рабочий теряет здоровье для фабриканта, а на случай болезни должен еще собственными деньгами снабжать больничную кассу.

Есть здесь фельдшер и врач Файнберг. Врач — сквер­ный, к осмотру больных он приступает, как медведь. Фельдшер бывает ежедневно, а врач два раза в неделю.

Тяжелый труд, долгий рабочий день, жалкий заработок и болезни — это еще не все наши бедствия. Грызет нас еще одна несправедливость: штрафы. За каждый пустяк — плати штраф. Вот мы и платим часто. За курение таба­ку _ _штраф от 50 коп. до 1 руб. За опоздание (до завтра­ка) —5 коп. Куда идут эти деньги, что делается с этими кровными копейками, похищенными у нас, об этом спроси­те господина фабриканта. Мы, рабочие, этого не знаем, но догадываемся. Вот, например, четыре года тому назад пала фабричная лошадь, а так как этот убыток надо было по­крыть, то с нас стали беспощадно драть штрафы за каж­дый пустяк; и драли основательно, от 50 коп. до 2 руб.

Но болезнь и штрафы — все еще не самое большое горе. Сдерут с тебя штраф, или проболеешь некоторое время, всегда есть еще надежда, что когда-нибудь будет лучше, будут заработки получше. Но если, работая на фабрикан­та, наживешь увечье, тогда попрощайся, рабочий, с надеж­дой и примирись с адом, ибо тогда наступает ад на земле. Ты работал, как раб, а плоды твоего труда шли в карман капиталиста; теперь ты калека, работать больше не мо­жешь, значит не можешь больше обогащать капиталиста, значит — ты больше не нужен. Выбросят тебя ни с чем, или с мелкой подачкой, а потом — посох нищего. Лучше уж погибнуть на месте, чем стать калекой. Вот так погиб рабочий Китцельман прошлой зимой. Несчастный этот должен был перевести приводной ремень на другой шкив, а так как фабрикант жалел денег на облегчение этой ра­боты, то у Китцельмана не было другого инструмента, кро­ме четырехгранного железного прута; взял он в руки этот прут, но, к несчастью, когда он приложил его к ремню, прут соскользнул, и Китцельман наклонился вперед так, что голова его попала под ремень и в одно мгновение была раздроблена. Жена его получила за покойника 500 руб., а фабрикант не был сослан па каторгу, хотя его жадность убила Китцельмана. Если бы приводной ремень был над­лежащим образом отгорожен и если бы были налицо со­ответствующие инструменты для перевода ремней, напри­мер вилы, то Китцельману не пришлось бы пользоваться

обыкновенным прутом, который соскользнул и вызвал его смерть. Фабриканты жалеют денег на охрану жизни и здоровья рабочих, а царское правительство ссылает на каторгу лишь бедных «преступников», но только не богачей.

Летом был несчастный случай с рабочим Бедарфом. Дело было так: для шлифовки был поставлен новый огромный камень, который во время быстрого вращения лопнул и его осколок выбил Бедарфу зубы. Несчастный получил за зубы 150 руб. и работу, т. е. пожизненную каторгу, потому что иначе нельзя назвать нашу работу. 23 апреля сорвался ремень, из-за этого свалился молот и отрубил рабочему Гату палец на левой руке.

Вот вам вкратце описание нашей судьбы. Иногда появляется среди нас мысль о сопротивлении, но это не продолжается долго, хотя, если рабочие захотят, они могут многого добиться. Лет десять тому назад на этой фабрике работало только 200 рабочих. Рабочий день тогда продолжался 12 час. без перерыва. Рабочие решили тогда сократить рабочий день до 11 час., а когда фабрикант не захотел добровольно на это согласиться, то устроили забастовку: бросили все солидарно работу и после нескольких дней стачки выиграли дело. Четыре года тому назад шлифовальщикам снизили расценки; все, в числе 40 человек, бросили работу, и после двух недель им была восстановлена прежняя плата. Сейчас нужда наша трудно поддается описанию, работа тяжелая, рабочий день продолжается 13 час., заработок собачий, а мы не можем себе помочь и с покорностью переносим нужду, хотя нас около 800 человек. Долго ли так будет продолжаться? Можем ли мы смотреть равнодушно не только на нашу нужду, но и на нужду наших жен и детей? Если мы не хотим думать о себе, то нашей святой обязанностью является забота о детях, чтобы они не терпели от недостатка. Нас 800, а против нас один фабрикант. И так повсюду. Рабочих миллионы, а против них горсть капиталистов.

Почему же рабочие несут свое ярмо? Потому что не знают своей силы, не объединяются вместе и не борются общими силами за лучшие условия жизни, не защищают своих интересов, не заботятся, видимо, о судьбе собственных детей. Правда, царское правительство стоит на стороне капиталистов и не позволяет нам защищать наших заработков, нашего здоровья и нашей жизни. Правда, царское правительство запрещает нам бастовать, запрещает объединяться, запрещает собираться и совместно обсуждать условия нашей жизни. Все это правда. Но сколько рабочих, не считаясь с царским правительством, устраивали забастовки, объединялись тайком, тайком друг друга поддерживали и не раз побеждали в борьбе с капиталистами? Давайте делать так же и мы, завоюем лучшие заработки и более короткий рабочий день. А кроме того, давайте агитировать всех товарищей, показывать им, как царское правительство заодно с капиталистами, поддерживает их и помогает им угнетать нас. А когда рабочие массы осознают, что их врагами являются капиталисты и царское правительство, они все настойчивей и громче начнут требовать, чтобы правительство не угнетало их так позорно, и тогда, рано или поздно, они завоюют политические права и получат возможность объединяться, собираться вместе и вместе обсуждать свои дела.

Лучшая заработная плата и более короткий рабочий день — наш главный лозунг в борьбе с капиталистами.

Политическая свобода — наш главный лозунг в борьбе с правительством.

А когда свергнем царское правительство, когда получим возможность объединяться и открыто обсуждать свои дела, когда получим возможность открыто просвещать темных товарищей, тогда будет расти солидарность и сила рабочего класса и, положив конец господству царизма, мы, впоследствии, также положим конец господству капиталистов. Фабрики, заводы, шахты, железные, дороги, вся земля и орудия труда станут собственностью всех, каждый будет работать столько, сколько нужно,— тогда наступит социализм. Весь рабочий мир уже стремится к социализму,— давайте и мы будем добиваться своего освобождения!

«Robotnlh Lilewshi»   

(«Литовский рабочий»), № 2,     

1891 г.